В середине июля команда сенаторов под руководством Елены Мизулиной внесла в Госдуму законопроект с поправками в Семейный кодекс. Огромный документ – 102 страницы плюс объемная пояснительная записка, 112 поправок в 69 статей, - для общества стал неожиданностью. По сути это новый Семейный кодекс, в котором от многих базовых понятий и годами устоявшихся положений авторы камня на камне не оставили. Что из этого получилось? Будем разбирать по пунктам.
«Хирургическая защита ячейки общества»
Авторы законопроекта в пояснительной записке упирают на то, что необходимость поправок в Семейный кодекс назрела давно. Произошли изменения в общественной жизни. Социум сформировал запрос на сохранение традиционных семейных ценностей, укрепление и защиту интересов семьи. При этом сенаторы отмечают несовершенство, внутренние противоречия в нынешнем правовом регулировании семейных отношений и «необходимость кодификации норм семейного законодательства».
Авторы оправдывают радикальные изменения тем, что традиционная семья остается вне правовой защиты.
«Ее (традиционной семьи – прим.авт.) социальная, историческая и политическая ценность для российского общества и государства игнорируются. Такой подход создает предпосылки для разрушения института семьи, оправдывая любое вмешательство государства во внутрисемейные отношения в целях защиты отдельных членов семьи», - говорится в пояснении к законопроекту.
Поправки же, как утверждают сенаторы, устранят противоречия и пробелы, создадут комплексную систему мер защиты семьи. А главное – защитят родственные опеку и усыновление и оградят семьи от необоснованного вмешательства органов опеки в дела семьи.
Эксперты, которые ознакомились с законопроектом, признают логичность и правильность ряда нововведений, но сравнивают поправки с полноценной полостной операцией с пересадкой жизненно важного органа. Сколько времени обществу потребуется на реабилитацию после такого поистине хирургического вмешательства, неизвестно.
«Семья по анализу крови»
Елена Мизулина. Фото: Евгения Гусева
В нынешней редакции Семейный кодекс закрепляет за каждым ребенком право жить и воспитываться в семье. Законопроект команды Елены Мизулиной меняет эту норму совсем чуть-чуть, добавляя всего одно новое слово: «родной». Но это как раз тот случай, когда дьявол в деталях. Родная семья – это кровные мать и отец. Об этом тоже говорится в законопроекте. Возможно, для семей, которые растят и воспитывают тех детей, которых они сами родили, ничего особенного и возмутительного в новой формулировке нет. Однако усыновители поправку восприняли как удар ниже пояса.
Лада Уварова. Фото: БФ "Дети ждут"
- Усыновителей этот законопроект просто низводит до нуля, - комментирует инициативу парламентариев президент благотворительного фонда «Дети ждут» Лада Уварова, - Усыновители несут абсолютно такой же объем обязанностей в отношении приемного ребенка, что и кровные родители в отношении родного сына или дочери. Но эти поправки просто превратили нас в ничто. Кровная семья – это семья, а семья усыновителей – нет.
Помимо эмоций здесь есть очень серьезный правовой момент. Когда семья усыновляет или удочеряет ребенка, он теряет статус оставшегося без попечения родителей, а вместе со статусом и право на жилплощадь от государства, например. То есть с того момента, как вы усыновили ребенка, государство ему ничего не должно. А вот вы – должны. И подкрепляется это двумя документами: свидетельством об усыновлении и свидетельством о рождении. Совершенно новым. С новой фамилией, а если надо, то и именем. Фактически ребенок обретает новую личность. А усыновители в этом новом свидетельстве о рождении записаны как его родители.
По мнению специалистов по защите прав детей, привязка семьи исключительно к кровному родству – это не просто провал в феодализм и родовую общину. Для усыновленных детей такой подход законодателя грозит рисками в случае смерти усыновителей. К кому в такой ситуации попадет ребенок? Пока это не очень понятно.
Смотрим законопроект и читаем: приоритетное право забрать вновь осиротевшего малыша в данном случае у близких родственников. Заглядываем в начало документа – кто же такие близкие родственники по версии сенаторов: «Родственники по прямой восходящей и нисходящей линии».
Эксперты поясняют – чтобы определить, близким ли является родственник и можно ли ему отдавать ребенка, придется всем членам семьи делать ДНК-тест, и изучать архивы, чтобы установить одного общего предка. Да и что покажет такой анализ крови? Доказать таким способом родство с близкими усыновителей не получится. Более того, по логике поправок преимущество в вопросе опеки в такой ситуации получит родня кровных родителей, лишенных прав. В этом случае есть риск, что ребенок из семьи, к которой он привык, которую любит и считает своей, попадет к людям, с которыми его связывает только общий геном.
«С родной кровинушкой рай в шалаше»
Страшный сон сотрудника органа опеки, - отдать ребенка в неблагополучные и не приспособленные для него условия, где с потолка на пол капает вода, а в холодильнике пусто.
Но сейчас такой сценарий – редкость. Если же эти поправки будут одобрены, он станет совершенно реальным.
Законопроект закрепляет за родственниками детей преимущественное право на их воспитание во всех случаях, когда родители временно не могут осуществлять свои родительские права, а также если дети вовсе остались без попечения родителей. При этом материальное положение и жилищные условия родственников в расчет браться не будут.
На первый взгляд ничего здесь не выбивается из рамок человеческой логики. Если у ребенка есть бабушка, родная тетя, старший брат, - вполне резонно передать его именно им, а не отрывать от родного дома сдавать в дом сиротский. Но законодатель целенаправленно насаждает именно такой сценарий – с детскими слезами, истерикой родной бабушки, у которой внука от сердца отняли просто потому, что у нее холодильник не ломится от деликатесов и на кухне нет посудомоечной машины. Фактически именно так и описывают нынешнее положение дел сенаторы в пояснительной записке:
«Следует иметь в виду, что в Семейном кодексе нормы о приоритетном устройстве ребенка в семью его родственников отсутствуют. Такая норма содержится в части 5 статьи 10 Федерального закона «Об опеке и попечительстве». Однако она остается не более чем декларацией. Ее применение или неприменение зависит исключительно от усмотрения специалиста органа опеки и попечительства, занимающегося устройством ребенка. Чаще всего ребенок изымается именно у родственников, и временно помещается в медицинскую организацию, в организацию для детей, оставшихся без попечения родителей, или под предварительную опеку граждан, не являющихся родственниками ребенка».
Экспертам такой подход кажется по меньшей мере странным. Если все настолько плохо, что пришлось менять закон, где конкретные кейсы? Почему их не представили общественности и экспертному сообществу?
«Не сломалось – не чини»
Людмила Болатаева
Замминистра образования Московской области Людмила Болатаева уверена, что острой необходимости менять процедуру опеки и усыновления нет. Близкие родственники и так пользуются приоритетом. Если хотят, конечно.
- Процедура оформления опеки сейчас довольно простая и понятная, поясняет Людмила Болатаева, - Если у ребенка есть бабушка, тетя, старшая сестра или брат, которые готовы принять ребенка, сначала оформляются временные документы, это делается мгновенно. А потом родственнику дается полгода на сбор всех необходимых справок. Людям даже отпуск ради этого брать не приходится. Они в совершенно спокойном режиме успевают все оформить.
Гораздо больше вопросов вызывают другие нормы Семейного Законодательства, как например, отобрание, статья 77 Семейного кодекса Российской Федерации.
Давно назрела необходимость внесения изменения процедуру так называемого изъятия ребенка из семьи. При этом, никак нельзя уходить от понятия «непосредственная угроза жизни и здоровью», при этом нужно вводить понятие «временности изъятия - отобрания на период….», что дало бы возможность родителям, семье реабилитироваться, а органам - возможность качественно поработать с семьей на восстановление, лечение, выход из кризиса. Таким образом, нужно исключить 7-дневный срок подачи иска в суд. И конечно, вопрос правильности и обоснованности действий органов опеки, полиции, комиссий по делам несовершеннолетних должно быть подтверждено в судебном порядке.
Но ведь жизнь не ограничивается историями несчастных бабушек, которые безумно любят внуков и готовы отдать им последние копейки, лишь бы те были рядом? Любовь родных и близких куда важнее полного холодильника и квартиры с идеальным ремонтом, с этим вряд ли кто-то рискнет спорить. Но бывают же и другие ситуации. Действительно страшные, в которых ребенок – лишь инструмент в борьбе родственников за деньги или квадратные метры.
Об одной таком кейсе рассказала Лада Уварова. Разумеется, мы не называем имен, здесь важна суть вопроса. В детском специализированном учреждении находился мальчик. Сирота при живых родителях, мать лишена родительских прав за хронический алкоголизм. Ребенок тяжелобольной, после трансплантации печени. Операция прошла успешно, врачи давали гарантию: мальчишка проживет долго, но при соблюдении жестких условий – полная стерильность помещения и дорогие лекарства. И вдруг на горизонте появляется родной отец ребенка. У него новый брак, новые дети. Жилищные условия, как говорится, не дай бог. Съемный барак с кошками и собаками. Ни о каких больничных условиях в таком жилье и речи быть не могло. Нет работы и постоянного дохода. Однако мужчина был настроен по-боевому. Нанял двух адвокатов и подал иск. Было обстоятельство, которое могло объяснить такую настойчивость: мальчик имел право на часть большой квартиры в Москве. Тогда дело закончилось проигрышем отца. Суд ему ребенка не отдал. Отказ мотивировал плохими санитарно-техническими условиями жилого помещения, которое не отвечало интересам ребенка. Но на тот момент оставить мальчика в детском доме и дать ему по сути возможность выжить суд смог, потому что закон такой. А что будет с поправками команды сенаторов?
- Барак у отца или хоромы белокаменные, никакой роли уже играть не будет, - рассуждает Лада Уварова, - Тяжелобольной ребенок отправился бы по решению суда в дом к отцу не потому что там ему будет лучше, а потому что закон другого выбора просто не оставит. А дальше можно только гадать. Например, скончался такой вот «тяжелый» пациент. Ну что ж поделать? Умер и умер, а квартира папе досталась.
«Жестокость есть, а слова нет»
65 статью Семейного кодекса, в которой говорится о принципах осуществления родительских прав, сенаторы тоже решили переписать. Чем нынешняя версия им не угодила – не вполне ясно. Но изменилась она в законопроекте до неузнаваемости. К новой редакции именно этой статьи у специалистов по защите прав детей больше всего вопросов. Вот что авторы добавили нового:
- родители осуществляют свои родительские права непосредственно, то есть сами.
- в целях защиты прав детей на родную семью в паспорта граждан по их просьбе вносятся сведения об их детях, независимо от достижения детьми совершеннолетия.
А вот что из действующей статьи авторы поправок вычеркнули:
«Способы воспитания детей должны исключать пренебрежительное, жестокое, грубое, унижающее человеческое достоинство обращение, оскорбление или эксплуатацию детей».
Если трактовать формулировки из законопроекта буквально, получается настоящий театр абсурда. Например, накричал отец на сына, обозвал его ничтожеством за двойку по физике, врезал ремнем, запер в комнате и лишил компьютера. Но нарушением прав ребенка и ненадлежащим отношением такое не является. Теперь такое запросто можно расценить как элемент воспитательного процесса, особенно если подобные методы согласованы на семейном совете.
А вот не сбегал тот же папа в МФЦ за штампом в паспорт, и сразу же нанес непоправимый удар по достоинству, психике и интересам ребенка. Нет штампа – нет защиты прав на родную семью. Такова логика законодателя.
Гораздо более эффективной могла бы стать поправка о введении профилактики домашнего насилия, - уверены эксперты.
- У нас в стране насильственные методы воспитания социально одобряемы многими: выдрал равно воспитал, - говорит Лада Уварова, - Чтобы изменить ситуацию, надо менять отношение общества, а это долго. Но вместо того, чтобы проводить последовательную политику формирования общественного мнения, законодатели попросту исключили из законопроекта блок о жестоком обращении с детьми. Это понятие вообще изъяли. Не считаю, что это честный подход. Что это значит: нет слова, нет и жестокости? К сожалению, проблема есть. Есть жестокое обращение с детьми в семьях, и мы на это реагируем. С учетом декриминализации семейного насилия, такой подход порождает очень много угроз. Не для нашего реального мира эта история. Непонятно, чем это обернется.
На фоне этой поправки странно выглядит другая – об ограничении отмены усыновления тремя годами. При этом основания для такой отмены остаются прежними: злоупотребления со стороны усыновителя, уклонение от обязанностей по воспитанию, алкоголизм, наркомания и жестокое обращение с ребенком. Смысл поправки в том, что в течение трех лет после усыновления процедура его отмены применяться может. А после – только лишение родительских прав или их ограничение. Восстановление в правах также будет идти по «родительской» схеме. Но здесь волнение экспертов вызвано тем, что из правил для родителей авторы поправок исключили запрет на жестокое обращение с ребенком.
Галина Семья. Фото: https://depsd.tomsk.gov.ru/news/front/view/id/40219
- Складывается странная картина, будто через три года после усыновления жестокости по отношению к ребенку со стороны усыновителя быть не может. Хотя часто бывает так, что проблемы в приемной семье начинаются, когда ребенок достигает подросткового возраста. Это самый опасный период. Ребенок чувствует «зов крови», стремится узнать о своих настоящих родителях. Одно это может провоцировать конфликты в приемной семье. Он может стать не нужным, если в семье родились свои дети и так далее. Ситуаций, которые могут потребовать отмены усыновлениям за пределами трехлетнего срока, много, - считает член Координационного совета при Правительстве Российской Федерации по проведению в Российской Федерации Десятилетия детства, профессор Галина Семья.
«Мама с папой вне подозрений»
Законопроект провозглашает приоритет добросовестности родителей. Причем этот тезис декларируется в поправках целых два раза, в статьях 1 и 65 – видимо, настолько для законодателя это важно. По сути новый закон закрепляет презумпцию невиновности. Пока не доказано обратное, папа с мамой правы.
«Предполагается, что каждый родитель добросовестно осуществляет свои родительские права, пока его недобросовестность не будет установлена вступившим в законную силу судебным решением о лишении его родительских прав или об ограничении в родительских правах. Бремя доказывания недобросовестности родителя при осуществлении им родительских прав в отношении конкретного ребенка лежит на истце», - говорится в законопроекте.
В пояснительной записке сенаторы уверяют, что введение этого принципа позволят пересмотреть всю существующую систему норм Семейного кодекса, регулирующих привлечение родителей к ответственности. В том, что с принятием поправок все изменится, не сомневаются и эксперты. Только вот в лучшую ли сторону будут эти изменения?
- К системе полного невмешательства в дела семьи в свое время пришла Франция, но теперь она видит негативные тенденции и стремиться от этой системы постепенно уйти, - отмечает Галина Семья, - Сотрудники французских органов опеки признают, что ситуация во многих семьях стала полностью неконтролируема, в ряде случаев это создает прямую угрозу безопасности детей.
Специалисты опасаются, что законопроект приведет к полному отказу от принципа защиты прав ребенка как личности наиболее уязвимой. Да и от понимания того, что есть ситуации, и их немало, когда родители совершенно недобросовестны и не защищают прав ребенка. Правозащитники уверены, что без должного контроля принцип «родители всегда правы, потому что они родители» могут обернуться произволом. Есть немалый риск, что ребенок из полноценной личности превратится в вещь.
Но авторы поправок говорят, что нынешний подход подвергает семью как ячейку общества опасности и действует на нее разрушительно. Однако новый закон исходит из известной позиции страуса: заройте голову в песок, не трогайте семью, и всем будет благодать. Правда, далеко не все семьи эту позицию разделяют.
- Я сама семья, причем многодетная, - говорит Лада Уварова, - Конечно, никому не хочется, чтобы к ним приходили люди из опеки и задавали вопросы. Мне регулярно пишут: «Вот мы находимся в сложной жизненной ситуации и не хотим, чтоб к нам опека ходила и вопросы задавала. А вдруг еще детей отберет!» Я на это спрашиваю: у вас отняли детей? Нет, не отняли. Но им просто не нравится, что ходят и спрашивают. Я сама готова, чтоб ко мне ходили и спрашивали, если так же будут ходить в семьи, в которых дети могут потенциально находиться под угрозой. Нельзя сделать всем удобно, а дальше хоть трава не расти. Здесь речь должна идти о нашей общей социальной ответственности.
«Опеку на порог не пускать!»
«Ничего не дали в руки, но дали по рукам» - именно так оценивают законопроект работники органов опеки и попечительства. В документе они предстают чуть ли не демонами. Врываются в дома к добропорядочным гражданам, отрывают у них от груди родных детей и бегом - сдавать в детские дома.
- Опека в глазах общества всегда плохая, - уверена Лада Уварова, - Пришли сотрудники опеки в семью, смотрят – родители без сознания пьяные, ребенок голодный, холодный, бледный. Что делать? Заберешь – потом люди скажут, что не дали семье шанса на исправление. Дашь шанс, оставишь в семье – будешь отвечать головой, если с ребенком что-то случится и он погибнет. Отобрание ребенка - всегда личный выбор и решение сотрудника органа опеки. Выбор крайне сложный и поистине страшный. Что бы ты ни сделал, ты всегда крайний.
Что можно сделать, чтобы такое незавидное положение дел исправить? Логика подсказывает – прописать в законе конкретные критерии необходимости отобрания ребенка, по которым работник опеки и полиция могли бы точно определить: вот из этой семьи мы ребенка забираем, здесь опасно. А здесь еще можно починить, вылечить, помочь. Правда, чтобы создать список таких критериев, надо как минимум собрать за одним столом специалистов множества разных сфер. Психологов, врачей, юристов, экспертов по девиантному поведению, наркологов. Даже инженер-строитель в таком обсуждении не был бы лишним, помог бы установить, при каком проценте обвала штукатурки на головы жильцам ребенка из квартиры надо забирать. Но общественных обсуждений законопроекта, напомним, не было.
Вместо этого сенаторы решили вопрос простыми методами. Мешает сотрудник опеки целостности ячейки общества, значит и на порог его пускать не надо. Как прописано в законопроекте, зайти в квартиру к семье представитель органа опеки сможет только с разрешения жильцов. Будто от назойливых мух отмахнулись.
- В этом законопроекте нет главного – механизмов и инструментов помощи семьям, оказавшимся в сложной жизненной ситуации, - сетует Лада Уварова, - то есть, если опека видит, что у безработной матери-одиночки в квартире протекают потолки, а в холодильнике пусто, она не может выслать бригаду ремонтников, помочь найти работу, направить психолога для помощи в решении проблем. И новый закон опеке таких инструментов тоже не дает. Наша проблема не в том, что детей отбирают из благополучных семей, а в том, что их отбирают из неблагополучных, которым можно и нужно помочь. Семья проваливается еще глубже, ребенок может пострадать. Сейчас, по сути, все просто ждут: выплывет семья сама или придется отбирать? Это порочная система. Надо строить другую. А пока отобрание, зачастую, может сохранить жизнь ребенку. Просто с семьей надо работать, а не ждать, когда гром грянет…
Правда, в законопроекте все же прописано, что при необходимости семье предоставляется медицинская, психологическая, педагогическая, юридическая и социальная помощь, включая правовое и психолого-педагогическое консультирование. Но в каком порядке будет такая помощь оказываться, кто станет отвечать за своевременные решения – ничего этого из поправок не ясно.
.jpg)
Павел Парфентьев. Фото: Facebook
- Законопроект «семи сенаторов» ни в чем не ухудшает правового положения приемных семей и усыновителей, ни в чем не уменьшает их права, предусмотренные сейчас – полагает председатель МОО «За права семьи» Павел Парфентьев, - Наоборот, он расширяет некоторые их права, а главное - обеспечивает их такой же защитой от необоснованных брутальных отобраний детей органами опеки, от которых страдали не только кровные семьи. Как видим, ничего не изменилось. Единственное – по всему кодексу просто «интересы ребенка», то есть все, что захотелось считать такими органам опеки или другим чиновникам, заменены на «законные интересы ребенка» - то есть такие интересы, которые признаны законами и следуют из них. Это сужает возможность произвола – и это хорошо.
Тем не менее, из текста законопроекта следует, что практически к каждому пункту обновленного Семейного кодекса придется готовить множество подзаконных актов. Над созданием такой мощной нормативной базы придется потрудиться доброму десятку министерств.
- МВД, Минздрав, Минтруд, Минпросвещения, Минюст, Федеральная служба судебных приставов, Роспотребнадзор – как минимум этим ведомствам придется включиться в подготовку документов, которые могли бы конкретизировать и разъяснить то, что хотели в этих поправках сказать законодатели, - считает Людмила Болатаева, - Потому что многое в тексте законопроекта непонятно. Возможно, такая работа уже ведется и такие документы уже где-то есть. Но нам их пока не показывали. Хотелось бы их увидеть и обсудить.
Материал подготовлен с использованием гранта Президента Российской Федерации, предоставленного Фондом президентских грантов.
Татьяна Антонова
08.02.2019 г. Минпросвещения внесёт законопроект об изменении процедуры усыновления несовершеннолетних в Правительство.
8 февраля в Общественной палате Российской Федерации прошли слушания по законопроекту «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации по вопросам защиты прав детей». В мероприятии приняла участие заместитель Министра просвещения Российской Федерации Т. Ю. Синюгина.
В ходе своего выступления Т. Ю. Синюгина сообщила, что ведомство готово внести законопроект об изменении процедуры усыновления несовершеннолетних в Правительство.
– В течение полугода мы неоднократно с вами встречались. И поводом для наших встреч были заинтересованный и неравнодушный разговор и работа над законопроектом, который сегодня уже готов к тому, чтобы мы внесли его в Правительство, – сказала Т. Ю. Синюгина.
В декабре 2018 года членами Межведомственной рабочей группы при Минпросвещения России подготовлен законопроект «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации по вопросам защиты прав детей». Законопроект был размещен на федеральном портале проектов нормативных актов для широкого общественного обсуждения.
В законопроекте содержатся новые подходы к передаче детей-сирот на воспитание в семьи, которые позволят развивать институт опеки, совершенствовать условия для подготовки лиц, желающих взять в свою семью ребенка-сироту.
Впервые законопроектом предлагается ввести в федеральное законодательство понятие «сопровождение». Планируется, что этим полномочием будут наделены уполномоченные региональные органы власти и организации, в том числе НКО.
Отдельное внимание в документе уделено именно процедуре усыновления, туда добавлено положение о порядке восстановления усыновителей в обязанностях родителей, если раньше их лишили такой возможности.