Проблема сиротства — это не только вопрос о том, как накормить и во что одеть ребенка, оставшегося без попечения родителей. Зачастую дети-сироты выходят из социально-реабилитационных центров без навыков жизни в обществе, что приводит к трагическим последствиям. Совсем другие практики — в образовательном центре «Точка будущего». Там дети-сироты включены в образовательный процесс и сразу учатся принимать независимые решения. Максим Аникеев, кандидат педагогических наук и разработчик концепции поселка приемных семей в «Точке будущего», рассказал «Ножу», как удалось реализовать этот проект, а также о том, с чего начинается успешная социальная адаптация детей-сирот.
— Исследование благотворительного фонда «Дети наши» утверждает, что лишь у одного из пяти сирот получается достичь личного благополучия. Эта цифра подтверждается вашей практикой?
— Есть трудность в том, чтобы отслеживать дальнейшую судьбу детей и проводить длительные исследования, как на них повлияло проживание в социально-реабилитационном центре или в принимающей семье. Никто такой статистики не ведет, она очень сложная.
Трудно понять, что такое благополучное устройство в жизни. Мы должны договориться, что имеем в виду. Например, получение работы, создание семьи, благополучный эмоциональный фон, самореализацию, ощущение счастья — что мы выберем?
— Давайте выработаем критерии.
— Таких критериев пока нет, но в нашем проекте мы видим адаптацию ребят так: это достаточная жизненная устойчивость и владение инструментами для самостоятельного планирования своего будущего. С точки зрения социальной адаптации для меня очень важно субъективное ощущение полноты жизни — ощущение отдачи от нее, чувство удовлетворения от того, что человек делает и что получает взамен.
Мы можем сказать, что дети, не адаптированные к обществу, испытывают трудности в освоении социальных ролей, новых видов деятельности — и это препятствует их успеху в школе, на работе, в личных отношениях.
— А что насчет трудоустройства, судимостей и зависимостей? Разве нельзя определить уровень социальной адаптации по этим параметрам?
— Не так просто в конкретной жизненной истории определить, что хорошо и что плохо.
Возьмем для примера трудоустройство. Мы считаем, что если ребенок вырос и нашел работу — это успех. Но ведь часто находят не ту работу, на которой действительно хотят работать. Потом ее бросают, находят новую — всё это сложные переживания.
Кому-то нужно пять лет, кому-то два года, кто-то приспосабливается быстрее. Получается, что по формальным критериям определить, адаптирован человек или нет, очень сложно.
С криминалом тоже не всё так очевидно. Бывает, что ребенок нарушает закон и потом проходит сложный путь — например, попадает в исправительное учреждение. При этом самый важный вопрос здесь: с чем человек останется после такого опыта и поможет ли ему кто-то этот опыт проработать. Так, многие дети после реабилитации получают шанс вернуться в социум и пользуются этим шансом. Выходит, что и криминальная статистика для оценки успеха адаптации детей-сирот не годится.
— Почему у некоторых детей из социально-реабилитационных центров не получается приспособиться к реальной жизни?
— Детей не тренируют принимать самостоятельные решения. Приемная семья опекает, пытается выстроить максимально успешный сценарий и очень часто с тревогой следит за тем, как ребенок совершает ошибки.
— То есть залог успешной адаптации — обучение самостоятельности?
— Успешная адаптация — это сформированная жизненная устойчивость и владение инструментами для самостоятельного управления жизнью. Думаю, важно учить детей ставить цели, оценивать свои возможности, подбирать нужные инструменты для реализации задуманного и уметь анализировать результаты.
Приведу пример из своей практики. Юноша в 14 лет попал в приемную семью. Прожив с приемными родителями пять лет, он начал искать дело, в котором чувствовал бы себя уверенно. Занятия программированием и математикой дали ощущение собственной успешности, а родители нашли волонтеров, которые готовы были помогать с углубленным изучением языков программирования. Позже молодой человек поступил в Московский авиационный институт, начал осваивать профессию программиста, а через год стал подрабатывать. Сейчас он уже руководитель группы разработчиков в IT-компании.
Смысл этого примера в том, что приемная семья дала поддержку, заботу, помогла найти возможность реализовать вполне конкретную цель. Такой опыт обеспечивает уверенность в себе и своих силах: человек не боится пробовать новое, а это очень важно для адаптации.
Не менее важно спрашивать детей об их ожиданиях от жизни. Во многих социальных практиках, образовательных в том числе, мы почти не интересуемся этим. Гораздо чаще пытаемся объяснить ребенку, что есть набор опций, из которых нужно выбирать. Я уверен, что важно помочь ребенку самостоятельно сформулировать запрос — к жизни или к конкретной ситуации. Пусть этот запрос будет незрелым и детским, но он будет самоценным.
— В «Точке будущего» дети-сироты учатся вместе с детьми из изначально полных семей. Получается ли у них общаться и дружить между собой или бывают конфликты?
— Нужно понимать, что дети очень пластичны и сами никогда не формируют противопоставления «приемные — родные». Чтобы почувствовать разницу, детям нужен триггер, и часто это — оценка взрослого.
Иногда приемных детей называют «семейными бомжами». Это, к сожалению, перекочевало в пространство школьной жизни и стало социальным ярлыком.
Чтобы объединить в одном классе детей с разными жизненными историями, опытом и реакциями, нужно сначала выстроить отношения взрослых, которые будут удерживать определенные ценностные рамки. В первую очередь надо готовить педагогов — через обучение и погружение в тему инклюзии, регулярное общение с родительским сообществом класса. А уже затем переходить к самим детям — объяснять, как можно воспринимать людей с разными историями.
Многие не понимают, через что проходят приемные дети: брошенность, голод, насилие, непредсказуемое поведение родителей и родственников, бродяжничество, риск смерти и болезни, наблюдение насилия или смерти. Но зачастую невозможно по внешнему виду сразу определить детей с опытом сиротства.
У меня была такая ситуация. На одном семинаре с педагогами мы обсуждали инклюзию, и учителя переживали из-за отклоняющегося от нормы поведения детей из приемных семей: были опасения, что дети станут драться, воровать, ругаться матом. Я спросил, сталкивались ли они с подобным и могут ли привести реальные примеры. Оказалось, что никто не сталкивался, но опасения всё равно есть. Тогда я предложил небольшой эксперимент.
Я показал педагогам ролики: в одном была драка между детьми, в другом — истерика, в третьем — конфликт. И подписал эти ролики в духе «приемная девочка тиранит мальчика» и «приемный ребенок в истерике из-за того, что его лишили планшета». После просмотра каждый из педагогов мне четко объяснил, как поведение приемного ребенка отличается от поведения нормотипического — хотя последнего, надо сказать, просто не существует.
Смысл эксперимента в том, что во всех роликах — обычные дети из кровных семей. Несмотря на это, педагоги нашли признаки агрессивного или неприемлемого, с их точки зрения, поведения. И дело только в том, что у них была социальная установка: что хотели — то и нашли.
— То есть неусидчивость, нежелание учиться и агрессия не связаны с тем, что ребенок приемный?
— Не совсем. В педагогике есть термин «педагогически запущенный ребенок». Если описать простым языком, звучит примерно так: если на ребенка не обращать внимания и не обеспечивать ему новые впечатления и общение с людьми, скорее всего, у него возникнут проблемы, связанные с задержкой психического развития.
Причина этих проблем — отсутствие или дефицит общения со значимым взрослым, от которого зависит жизнь ребенка. Конечно, чаще всего такие проблемы возникают у брошенных детей. Но, к сожалению, в нашем обществе есть дети, которые даже в полной семье оказываются выключенными из семейных отношений.
— Может ли родителя заменить другой значимый взрослый?
— Родитель — это родитель, и найти ему замену, например, в школе невозможно. Главные родительские задачи — любить и защищать, оберегать и поддерживать. Но вместе с тем для развития ребенку необходимо взаимодействие с разными людьми. В этом смысле очень важна фигура наставника.
Появление новых людей, с которыми у детей складываются длительные отношения, становится очень важным фактором развития. Именно так выстраивается развивающая среда вокруг ребенка. Особенно это важно в работе с детьми-сиротами: новые люди восстанавливают интерес к миру вокруг, который когда-то был утрачен.
https://knife.media/adapt-adopt/?fbclid=IwAR3CQkV1wf4jgSffPqJ1R1twMFuVbrRd7bzt8EJc2lVbR4tCpSOCZBE6QAs
08.02.2019 г. Минпросвещения внесёт законопроект об изменении процедуры усыновления несовершеннолетних в Правительство.
8 февраля в Общественной палате Российской Федерации прошли слушания по законопроекту «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации по вопросам защиты прав детей». В мероприятии приняла участие заместитель Министра просвещения Российской Федерации Т. Ю. Синюгина.
В ходе своего выступления Т. Ю. Синюгина сообщила, что ведомство готово внести законопроект об изменении процедуры усыновления несовершеннолетних в Правительство.
– В течение полугода мы неоднократно с вами встречались. И поводом для наших встреч были заинтересованный и неравнодушный разговор и работа над законопроектом, который сегодня уже готов к тому, чтобы мы внесли его в Правительство, – сказала Т. Ю. Синюгина.
В декабре 2018 года членами Межведомственной рабочей группы при Минпросвещения России подготовлен законопроект «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации по вопросам защиты прав детей». Законопроект был размещен на федеральном портале проектов нормативных актов для широкого общественного обсуждения.
В законопроекте содержатся новые подходы к передаче детей-сирот на воспитание в семьи, которые позволят развивать институт опеки, совершенствовать условия для подготовки лиц, желающих взять в свою семью ребенка-сироту.
Впервые законопроектом предлагается ввести в федеральное законодательство понятие «сопровождение». Планируется, что этим полномочием будут наделены уполномоченные региональные органы власти и организации, в том числе НКО.
Отдельное внимание в документе уделено именно процедуре усыновления, туда добавлено положение о порядке восстановления усыновителей в обязанностях родителей, если раньше их лишили такой возможности.