У Любови Стецик так произошло с Мишей, одним из первых подопечных — его привезли в больницу одновременно с Каримом, в полтора года. Потом отправили в приют. Оттуда Мишу забрала бабушка, но не справилась с воспитанием, и он снова оказался под крылом у Любови.
"Подрос, вытянулся. Я его не узнала: через меня прошло столько детей, фамилий много одинаковых. Миша спал по три-четыре раза в день, но только возле меня. Ляжет тихонечко мне на руку и дремлет. А я думаю: "Какой знакомый ребенок!" И вот однажды лежу, он проходит мимо кровати и так взглянет! Я стала рыться в фотках: "Господи, да это же Миша!"
Некоторые дети возвращались в больницу и по три раза. "У Ванечки очень тяжелая история: погиб отец, мать пошла по наклонной, пьянствовала, ребенка изъяли. А он такой красавчик. В больнице его называли "маленький Ленин": кудрявенький, беленький, кругленький, помните, как на октябрьской звездочке? Я души в нем не чаяла. Первый раз попал к нам, когда ему было около года, через месяц за ним явилась мама — молодая девка с перегаром. Она его так взяла, знаете, как не своего, будто брезговала. У меня чуть сердце не остановилось. Сразу подумалось: ненадолго он домой. Ванечка вернулся спустя полгода, и за ним снова пришла мама. Я смотрела в окно, как она его забирала: тащит за руку, а он вырывается, бежит в больницу. Как он кричал!"— вспоминает Любовь.
В итоге Ваню в третий раз изъяли, и он опять оказался в казенных стенах.
Со вшами и опрелостями
В больницу часто поступают дети, за которыми никто не ухаживал: немытые, со вшами и опрелостями — родители сутками не меняли им памперсы. Бывают истощенные или с побоями.
"Привели как-то двоюродных братьев. Такие голодные! Всего боялись. Играли лишь под кроватью, в углу. Мы столько сил потратили, чтобы они начали вести себя как обычные дети. Когда пришли их мамы, родные сестры, мы думали, мальчишки нам головы оторвут — цеплялись за нас до последнего", — рассказывает Любовь.
А Зоя вспоминает, как однажды привезли спящего четырехлетнего Максима. Его родители были пьяны и даже не проснулись, когда явились сотрудники опеки и полиции. Не проснулся и Максим.
"Все перепугались, думали, накачали чем-то. Но анализы были чистые — просто крепко спал. Он знал цвета, рисовал, складывал конструктор, хорошо говорил — нормальный мальчишка. Однако когда я задавала вопросы про бабушку, родителей, молча опускал голову и уходил в сторону. В итоге отправился в детдом", — делится очередной историей Зоя.
Слезы радости
Бывают и сюжеты с хорошим концом — правда, гораздо реже. "Тяжело отдавать детей, и я никак не думала, что буду плакать еще и от радости. Однажды у семьи приезжих забрали четверых. Трое старших попали в другое учреждение, а самый младший мальчик — двух с половиной лет — к нам, в седьмую "инфекцию" на Шмитовском проезде. Он не слезал с окна, я понимала: ждет маму и папу. И вот появляется заведующая, говорит: "За нашим Мухаммадом пришли родители". Они такие красивые: высокие, хорошо одетые. Так его целовали, обнимали, я ревела от счастья! Отец сказал: "Вы верите, я пять дней не ел, не пил — не могу возвращаться в пустой дом", — описывает подробности Любовь.
У Зои Мороз был случай, когда забрали ребенка из благополучной семьи: мать на минутку вышла в магазин и не закрыла входную дверь. Трехлетний мальчик отправился гулять. Вскоре малыша вернули.
А два года назад поступил младенец в окровавленном комбинезоне. "Шестимесячный, зовут Даня. Мальчишка хорошенький, ухоженный, а комбинезончик весь в крови. Отец зарезал его мать и ранил бабушку — я так и не узнала, выжила она или нет", — рассказывает Зоя.
Родители Даниила были в разводе, отец навещал сына. Что произошло, никто точно не знает, но в итоге — убитая женщина и окровавленный комбинезон на полугодовалом ребенке. Даню взяла в семью его крестная — пока он был в больнице, она приходила к нему каждый день.
Жизнь и работа
"Программу "Брошенные дети" реализуют на базе больницы имени Сперанского, "девятки". Здесь занимаются теми, кого изъяли из семьи или нашли на улице, на вокзале. Такие всегда сначала попадают в медучржедение для обследования. Потом по решению опеки их отправляют либо в ЦССВ (центры содействия семейному воспитанию), либо обратно в семью", — объясняет координатор проектов фонда "Дорога жизни" Екатерина Панькова.
У больничных нянь — вахтовый метод: несколько месяцев живут в медучреждении круглосуточно, потом — домой. Многие, в том числе Любовь и Зоя, приехали на заработки с Украины — во время пандемии возникли сложности с тем, чтобы увидеть собственных детей.
"Мы уже втянулись. Три месяца спокойно можем сидеть с подопечными. Многое зависит от того, какое у ребенка эмоциональное, психическое состояние. Прошлая смена была идеальной. Детки спокойные, уравновешенные. Пролетели три месяца, а я даже не заметила. Сейчас немножко труднее: ребята эмоционально зажатые, постоянно плачут", — говорит Мороз.
У Зои взрослый сын и дочь. У Любови — пятеро, младшей — четырнадцать лет.
"Муж сломал тазобедренный сустав, нетрудоспособен. Приходится мне. С 2015 года я работаю в России. Конечно, скучаю по родине, детям, внукам. Общаемся по видеосвязи. Они знают каждого нашего ребенка в больнице, всем привет передают. Дочка однажды заметила: "Кажется, ты любишь этих детей больше, чем нас". А я: "Нет, но у вас-то я всегда была. А у них никогда не было мамы", — описывает ситуацию Любовь.
Она уже не занимается детьми, которые расстались с родителями буквально вчера, — помогает сиротам, приехавшим в Москву на лечение из других регионов. Между операциями или в ожидании реабилитации их устраивают в Елизаветинский хоспис в Истре или дом милосердия "Русская береза" в Жуковском — такая маршрутизация появилась благодаря программе фонда "Доступная помощь". Там детей встречают няни и заботятся о них до завершения реабилитации, возвращения в детдом.
Во время нашей беседы Любовь то и дело отвлекается, чтобы сказать: "Ирочка, раздевайся, моя золотая", "Молодец! Ты мое чудо". Дел у больничной няни немало, но для нее все очень просто: говорит, что работает мамой.
https://ria.ru/20210224/otkazniki-1598341895.html
