"Когда мы только заехали, они постоянно устраивали сборища, мусор выбрасывали из окон, а собаку выгуливали на козырьке подъезда", — рассказывают соседи.
На входной двери стекла нет, дыра закрыта фанерой. Артем, местный житель, предлагает пройтись по этажам.
Лифт и коридор сверху донизу исписаны именами и непонятными символами. Валяется старый матрас. У одной из «нехороших квартир» на двери нет глазка и ручки, видны вмятины от ударов ногами. По словам Артема, там постоянно собираются толпы бывших детдомовцев — шумят, громко включают музыку. Неудивительно, что соседнее жилье пустует.
Артем признается: "Я хоть и крепкий мужик, но один заходить в подъезд боюсь. Их же здесь человек восемь на всех этажах".
Разборки и закладки
В пятнадцати минутах ходьбы — несколько новых многоэтажек, куда массово заселяют сирот. На часах около пяти вечера, но в большинстве дворов ни души. На парковке — одна-единственная машина с включенными фарами. Двигатель заведен.
Из пролета между домами выходят два парня — поглядывают на водителя, прильнувшего к стеклу. Приближаются к окну подъезда, приподнимают низкий металлический подоконник и шарят под ним палкой. Появляется сторож. Парни тут же ретируются, машина тоже уезжает.
Охранник Алексей (имя изменено по его просьбе) объясняет: молодые люди, скорее всего, искали закладки наркотиков, здесь это обычное дело.
"Разные ребята, — говорит он. — Есть агрессивные. Один из травмата расстрелял 17 окон. У другого мы на улице отобрали топор. Третьему кто-то в драке нож в ногу вонзил. Но они если и устраивают разборки, то между собой".
"Полиция постоянно патрулирует здесь"
Подъезд дома по улице Маресьева, где пока живут только сироты, не закрывается.
"Магнитные ключи выдали по одному на четверых, но они дубликаты не сделали, вырвали провода с корнями", — вспоминает Алексей.
В новеньком лифте уже нацарапано матерное слово, на этажах — кучки окурков. На подоконнике, на расстоянии вытянутой руки от мусоропровода, валяются банки из-под пива и пакеты от чипсов.
Сторож продолжает: "К девчонкам из детдома сразу прибились кавказцы. Типа любовь-морковь. Ну а что — женился, прописался, уже и москвич. Девки такие доверчивые, кошмар".
С наступлением темноты обстановка в "новой" Некрасовке меняется. Дворы оживают — всюду бродят компании молодых людей. На детской площадке парни пинают мяч, эхо отражает от стен звонкие удары. "Футболисты" не отрицают, что устраивают и пьянки, и драки.
"Ну пошумим иногда, и что?" — с вызовом спрашивают они. Рекомендуют пообщаться с начальником местной охраны, который как раз подъезжает на электросамокате. Тот показывает в телефоне фото разбитой головы.
"Вот такое часто бывает, — объясняет он. — Поэтому полиция постоянно патрулирует здесь. А вон в том подъезде, например, наркоманы собираются".
У входа стоит худой полусонный юноша. Нервно чешет лицо и кусает ногти.
В отличие от полиции, проверяющие из соцслужб, курирующие сирот, приезжают не часто, говорит жительница Некрасовки Елена (имя по ее просьбе изменено).
"Приходят один раз, когда квартиру выдают, а потом — только если жалобы поступают", — уверяет она.
По словам Елены, многие сироты не спешат устраиваться на работу: "К тем, кому дали большую квартиру, въезжают другие — по несколько человек. Свое жилье сдают, на эти деньги и существуют".
Как появились гетто
По данным
СК России, в прошлом году в стране около 268 тысяч детей-сирот стояли в очереди на квартиры. По закону выпускнику интерната обязаны предоставить жилье сразу по достижении 18 лет. В
Генпрокуратуре отчитывались, что в целом по России это положение исполняют чуть более чем на 18 процентов. Где-то, например в
Омской области, Забайкальском и
Алтайском крае, — еще меньше.
Во многих регионах, чтобы решить проблему с расселением выпускников интернатов одним махом, власти выкупали у застройщиков целые дома. Так образовались кварталы, получившие название "сиротские гетто".
Закончилось это плачевно: молодые люди, плохо приспособленные к самостоятельной жизни, устраивали беспорядки, отказывались следить за общедомовым имуществом, оплачивать коммунальные услуги. Возникали конфликты с соседями.
Так, в Вологоде в микрорайон Лоста детдомовцев заселили в 2013-м. Две трети квартир они тут же сдали в аренду, в остальных жили сами. Не учились и не работали, устраивали пьянки, избивали соседей за замечания.
В Бурятском поселке Сотниково для сирот построили микрорайон Молодежный — 258 коттеджей на четыре квартиры и 63 многоэтажных дома. Вскоре начались грабежи и убийства. Иногда — с особой жестокостью. Например, один выпускник детдома, будучи пьяным, отрубил голову другу.
В
Санкт-Петербурге "социальные" жильцы ЖК "Новая Охта" портят парадные и устраивают драки "стенка на стенку".
Каждый четвертый — сирота
Ситуацию попытались исправить в 2018-м. В законе прописали, что количество передаваемых сиротам квартир в одном доме не должно превышать 25 процентов от общего числа жилых помещений. В Некрасовке, к слову, эту норму выдержали.
При этом закон не запрещает властям в регионах расселять сирот более рассредоточено.
"Но тенденция выдавать жилье оптом уже сложилась — так квартиры обходятся гораздо дешевле, — поясняет член Общественного совета по правам ребенка при президенте Виктор Кирячек. — Естественно, чиновникам это очень удобно, но для детей — ускоренный путь к алкоголю, криминалу и смерти".
Сегодня детей-сирот по-прежнему компактно селят в Волгоградской, Калининградской и
Иркутской областях, на Кубани и в других регионах. Например, в
Саратове в новом микрорайоне на 300 квартир четверть владельцев — выпускники детдома, ключи получили в 2020-м. В
Белгороде в 2021-м намеревались построить семь малоэтажных домов — полностью для сирот, несмотря на ограничения.
"Такая практика приводит к одному: оказавшись в сегрегированном пространстве, сироты не социализируются", — комментирует ситуацию руководитель "Наставнического центра"
Александр Гезалов.
Своеобразный интернат
По мнению специалистов, действующая норма — перебор для одного дома.
"Выходцы из приютов плохо адаптируются в обществе, — говорит руководитель благотворительного центра "Соучастие в судьбе"
Алексей Головань. — И когда мы концентрируем проблему в одном месте, она только усугубляется. У них уже нет воспитателя, как в детдоме. Получили жилье — и предоставлены сами себе. В итоге при компактном заселении снова образуется своеобразный интернат. Сироты начинают распивать спиртное, употреблять наркотики. Ведут паразитический образ жизни и друг друга в этом поддерживают".
На этой почве расцветает криминал — таких молодых людей легко подбить на незаконный заработок или обмануть.
"Мы предлагали снизить лимит по заселению сирот до десяти процентов, — рассказывает Елена Альшанская, президент фонда "Волонтеры в помощь детям-сиротам". — И даже это много. В идеале — квартира на подъезд или на дом".
По ее словам, главное — обеспечить сироту жильем там, где у него уже есть социальные связи.
"Нужен индивидуальный подход, — объясняет Альшанская. — Представим, что ребенок не все время жил в детдоме, а попал в семью в другом городе и поступил в колледж. Если ему выделят квартиру по месту прописки в деревне, где был в интернате, то он лишится возможности получить образование или найти работу. Нет смысла ему туда ехать".
Общественница Ольга Синяева отмечает: детдомовцы, которых расселяют точечно, социализируются лучше.
"Есть пример ныне покойного сироты Димы Жданова, инвалида-колясочника, — рассказывает она. — Вместе с братом его поселили среди обычных людей. И те помогали — с уходом, с дежурствами. Он не чувствовал себя одиноким и брошенным. Я уверена, такие соседи не исключение".
"Проверять их нужно и ночью"
Помимо проблемы формирования сиротских гетто, есть и сложности с сопровождением после выпуска из интерната.
"Соцработник пытается наладить контакт, — говорит Синяева. — Но это посторонний человек, сироты таким не доверяют. Тем более что после детдома у них разрушена психика. В итоге подростки брошены и сами разгребают проблемы. Иногда обращаются к волонтерам — это уже хорошо".
По мнению Алексея Голованя, есть недочеты и в подходах к работе, и в нехватке специалистов.
"Я десять лет занимался детдомовцами и знаю: проверять их необходимо и ночью, — говорит он. — А соцработники всегда приходят в рабочее время, заранее предупреждая. В любом случае, чтобы все это купировать, нужна целая армия проверяющих. Город не может себе это позволить".
По данным департамента труда и соцзащиты Москвы, один соцработник опекает до восьми совершеннолетних сирот. Чиновники подтверждают, что посещают подопечных планово. Впрочем, сейчас из-за
пандемии общение с наставниками по максимуму перевели в онлайн-формат.
"Чтобы поменять установки и как-то адаптировать в социум таких молодых людей, нужно вложить очень много времени и ресурсов, — объясняет директор «Благотворительного фонда профилактики социального сиротства» Александра Марова. — Соцработники воздействуют на подростков раз в неделю, а после ребята снова возвращаются в гетто. Ни часа, ни пяти часов недостаточно".
По словам Елены Альшанской, постинтернатное сопровождение — это опция. До 23-летнего возраста выпускники по собственному желанию могут обратиться за помощью.
"Бывает, они и вовсе не знают о о такой возможности, — говорит она. — В обязательном порядке опека лишь проверяет, используют ли выданное жилье".
Представители Минпросвещения признают: во всех регионах есть потребность в повышении компетенций по подготовке детей к самостоятельному проживанию, составлению и реализации индивидуального плана развития, разработке программ постинтернатного сопровождения.
Выживает каждый десятый
По данным фонда «Дари Добро», из российских детдомов ежегодно выходят 15 тысяч выпускников. Почти у каждого — высокий уровень тревожности и суицидальные мысли, более 70 процентов испытывают проблемы со здоровьем.
Часто они совершают самоубийства, погибают от алкоголя, наркотиков или попадают в тюрьму. Лишь один из десяти адаптируется и ведет нормальную жизнь.
https://ria.ru/20210701/siroty-1739097271.html?fbclid=IwAR2xGKiLKmVX5R0oPStT1MAaDkYjD1XY4FBux-ye5to7ozCSAaoyV4sMwKE
