Довольно часто у приемных детей сохраняется связь с кровными родственниками. Но важно правильно выстроить эти взаимоотношения, чтобы, в том числе, не нанести новых психологических травм ребенку и сохранить гармоничную атмосферу в приемной семье.
У каждого ребенка есть семейная история, его род. Приемному родителю придется учесть, что этот факт будет в жизни ребенка всегда, это просто часть его судьбы, которую не вычеркнешь. А вот как правильно строить отношения приемной и кровной семьи, всегда ли надо это делать – вопросы более индивидуальные. Есть опытные родители, которые сами выстраивают стратегию взаимодействия, помочь могут и специалисты. В любом случае, все сходятся в одном: все должно делаться во имя ребенка.
Елена Мачинская
«Нюра наконец была счастлива, а я заняла в ее системе координат место мамы»
Опытные ресурсные приемные родители морально готовы идти на взаимодействие с кровными родственниками ребенка, более того, даже проявляют инициативу. Например, Елена Мачинская, приемная мама, психолог фонда «Арифметика добра», поддерживала коммуникацию с родственниками всех приемных дочерей, которых, по совпадению, зовут Анями. Довольно непростая история сложилась с Нюрой, которая была очень сильно привязана к маме. Нюра попала в детский дом в пять лет, мама оставила ее и сказала, что скоро заберет, но больше не появлялась. Первый год Нюра простояла у окна, не отвлекаясь ни на какие игры, - ждала маму. Через год Нюра попала к одинокой приемной маме, которая очень хотела хранить тайну приемства и запрещала девочке рассказывать всем про свое детство, маму. Ситуация вызвала у девочки сильный внутренний конфликт, это выливалось в сложное поведение. Через два года приемная мама вернула ее в опеку. «Я успела ее перехватить, в день возврата я забрала ее в нашу семью. Девочка продолжала постоянно говорить о своей маме. Нюра вообще считала, что ее похитили, это была навязчивая мысль, несмотря на постоянные объяснения и мои, и органов опеки. Нюра считала, что ее специально увезли в Москву из Ростовской области, а мама ее ищет. Я поняла, что надо что-то делать, - говорит Елена Мачинская. - Любая ссора выливалась в требования «Почему вы меня удерживаете, увезите меня к маме!»».
Елена легко нашла маму Нюры в соцсетях, у женщины уже была своя налаженная жизнь – мужчина, еще двое детей. «Она сразу ответила мне на мои сообщения, написала, что у нее все хорошо, что она хотела бы восстановиться в правах. Хорошо, что я не стала говорить о разговоре Нюре, потому что женщина восстанавливаться в родительских правах не стала, а потом перестала отвечать на все звонки и сообщения. Нюра продолжала истерить, и я решила все рассказать ей, девочке было уже 10 лет. Показала всю переписку, объяснила. Правда, Нюра продолжала оправдывать свою кровную маму: «А может, она заболела или умерла», то есть никак не хотела поверить в такое отношение родной мамы. А потом начала рассказывать, что кровная мама ей пишет, но этого не было . «Ей так хотелось, чтобы это случилось, что она начала сочинять», - говорит Елена.
Елена Мачинская решила найти родственников Нюры, поехала наугад в тот район, откуда девочку когда-то забирали в детдом. Опека помогла связаться с бабушкой - в свое время сама бабушка и другие родные Нюры потеряли связь с ее мамой и утеряли все концы, куда и в какую приемную семью передали девочку. «В тот же день мы приехали к ним в гости, пришли все Нюрины тети, у ее мамы еще 4 сестры. Нас с радостью приняли. Нюра была счастлива. Она вспомнила все – двор, места, где она играла. Встреча получилась очень теплой. А искать маму Нюра уже не хотела. Ей, видимо, уже хватило такого обилия позитивных эмоций», - говорит Елена. Бабушка рассказала, что мама Нюры к этому времени уже успела оставить в опеке и тех своих детей и уехала. Но их отец , к счастью, забрал детей себе. «Нюра увидела, что к ней все хорошо относятся. А я, наконец, заняла в ее системе координат место мамы, встроилась в семью, девочка увидела, что меня хорошо приняли, как свою дочку». Потом Елена с Нюрой ежегодно ездили в семью в гости, затем Нюра стала оставаться там и одна в гостях. А этим летом, побывав снова у родных, Нюра затосковала, начала говорить, что зря вернулась. «У нее очень сильная привязанность к родной семье. В итоге я предложила бабушке принять девочку в семью. Все были рады, мы очень быстро все оформили, по процедуре восстановления кровных связей, и в сентябре Нюра, уехав туда, уже пошла в новую школу. Я, конечно, очень скучаю и люблю Нюру, хотя она непростая по характеру, но я очень к ней привязана. Но считаю, хорошо, что она воссоединилась с кровной семьей – там ее бабушка, дяди, тети, сестры, племянники, там она хорошо себя чувствует».
С первой Аней было сложнее. Кровная мама часто звонила девочке (Ане тогда было 12 лет), но она страдала алкоголизмом, она постоянно говорила: «Я тебя скоро заберу, твои игрушки тут тебя ждут, плачут, ты там не привыкай!». И реакция ребенка была понятной: «Я в школу не пойду, зачем мне она, у меня там своя школа, меня мама ждет». Это между нами стояло стеной, она никак не могла пустить у нас корни, потому что постоянно «сидела на чемоданах». Мама ничего не делала, чтобы забрать девочку, и эти пустые обещания рвали ребенка на части. В итоге мама умерла, и только после этого Аня успокоилась, стала лучше относиться ко мне».
Маму третьей Ани привезли в хоспис вместе с девочкой. Женщина говорила, что ребенка некому было передать. «Аня перешла в нашу семью, и еще полгода мы постоянно ездили в хоспис к ее кровной маме, то есть получился плавный переход. У Ани есть другие родственники, в Казахстане, мы с ними постоянно на связи», - говорит Елена.
Галия Бубнова
«В кровной семье была словно «дырка» на месте Вероники. Теперь паззл сошелся»
Взаимоотношения кровных родных с приемными детьми Галии Бубновой складывались по-разному. Например, к родителям 4-летней Сони, девочки с синдромом Дауна, у Галии сформировалось негативное отношение: «Они всем сказали, что ребенок умер при родах. А к нам приезжали и смотрели на Соню как на дрессированную собачку. Тыкали пальцем: «О, она и это умеет?». Мы с мужем только переглядывались. «Мы не совсем от нее отказались», - говорил ее папа. Или рассказывал: «В роддоме нам сказали, что надо дать ей имя, я предложил назвать ее Софьей, ей же бороться в жизни придется». В их поведении читалось «Я хочу посмотреть, что из этого вырастет». Они не проявляли интереса к девочке и забирать не хотели. В итоге мы вышли на лишение родительских прав, но мама не пришла ни на одно заседание. А папа-военный сказал: «Если со мной продлят контракт, мы не будем ее брать, а если не продлят – заберем». Судья был возмущен. В итоге кровные родители сами согласились с лишением их родительских прав».
Для Вероники приемных родителей искала бабушка. У Вероники был синдром Дауна и ДЦП, в семье Галии ее реабилитировали, стала прямее ходить, убрали истерики, приучили к горшку, а ведь она в 6 лет ходила в памперсы. Начали общаться с кровной мамой. «Вот здесь чувствуется боль и любовь», - поделилась Галия с мужем своими ощущениями. «Я ее специально цепляла в разговоре. Я ей говорю – «вот я, как мама….» - «Вы не мама, вы опекун», - отреагировала она. – «Нет, я мама. Мама та, которая обнимает на ночь, целует болячки, утешает, заботится». Я чувствовала в ней коктейль любви, горечи». А когда кровная мама узнала, что Вероничка пошла не в коррекционный, а в совершенно обычный садик, она была удивлена. «А через какое-то время мы узнали, что родители хотят забрать Вероничку. Мы были только рады», - говорит Галия. Команда опеки и сопровождения сработала на высоком уровне. На общей встрече Галия задавала кровным родителям массу неудобных вопросов, пытаясь выбить почву из-под ног: «Ведь всегда есть опасения, что заберут ребенка, а потом запихнут в какое-то учреждение, а ведь у девочки был уже большой прогресс. Это был мой ребенок на тот момент, и у меня была и тревога за нее, и ответственность. Но надо сказать, что ребята достойно прошли это испытание, спокойно отвечали на все каверзные вопросы. В семье Вероника была средней дочерью, и явно чувствовался словно провал, дырка в этом месте. Им явно нужно было, действительно, вернуть ее в семью. Кровная мама рассказала потом: «После того, как мы объявили, что мы хотим вернуть Вероничку, нам все родственники сказали: «А мы так хотели забрать к себе в семью, чтобы она не была в детском доме». И я ответила им: «А где же вы были 6 лет назад, когда вы меня одну оставили с этим решением? У меня были сложные роды, мы лежали в больнице, почему вы не поддержали меня тогда?». И я поняла, что очень важно поддержать. И я оказалась тем человеком, кто ее поддержал, кто поверил в нее, и показал, что с ребенком можно жить вместе».
Галия считает, что кровная мама Вероники проявила мужество: «Ведь это тоже нужно иметь смелость, в 7 лет ребенка объявить всем о ее существовании. Это тоже поступок, и он достоин уважения».
«Мы с мужем не присваиваем детей. Мы их любим, но мы понимаем, что они - дети двух семей. Бывает, что кровные родственники заботятся больше о себе, а не о детях. Но негатива у меня к ним нет, все-таки в наших случаях они над детьми не издевались, и я могу подросшим детям объяснить, почему все так случились. «Мне жалко ваших мам, потому что они лишились главного - вас», - так я говорю своим детям.
Истории очень разные. Например, кровная мама Ангелины, еще одной дочки Галии, вышла из мест заключения и все обещала восстановиться в родительских правах, но так этого и не случилось. «Я этого опасалась, потому что Ангелина сложная девочка, она только стабилизировалась в семье, и если бы ее сейчас разбередили, а потом обманули, она бы больше уже никогда никому не поверила», - говорит Галия.
«Мне бы хотелось, чтобы кровные родственники показывали хотя бы заинтересованность в них. Раньше к нам приезжала бабушка старших девочек и рассказывала, как они с другими внуками ездят на море отдыхать. Она даже не понимала, что она делает – рассказывать своим же внучкам, живущим в чужой семье, про то, как они ездят на юг».
Но все же Галия считает, что лучше, когда ребенок остается в кровной семье, это его род (если, конечно, там нет опасности для ребенка). «У нас, видимо, судьба - быть проводниками для своих детей по возвращению их в семьи. Кто мы такие, чтобы быть богом и решать, быть той женщине мамой или нет? Миссия приемного родителя – все же быть готовым к тому, что ребенок может вернуться в кровную семью. Я люблю ребенка и принимаю со всем его грузом. Не важно, хорошие или плохие у него корни, просто он должен знать правду, но все равно это его род. Мы должны действовать максимально в интересах детей. Мы принимаем ребенка не для себя, а чтобы помочь ему. Наша роль в его судьбе уникальна – и возможно, она как раз в том, чтобы быть проводником. Когда я думаю о Вероничке, я улыбаюсь. Потому что ребенок вернулся в свою семью, и стали счастливыми две семьи – мы и они. Мой главный совет – думать не о себе, а о том, что важнее для ребенка, и тогда точно не ошибешься».
Диана Машкова
«Я поняла, что ребенок может любить двух мам»
Многодетная приемная мама Диана Машкова еще до знакомства со средней приемной дочерью Дашей узнала, что ее мама находится в местах лишения свободы, что Даша переписывается с мамой и даже созванивается. «Мы знали, что Даша (тогда ей было 13 лет) хочет вернуться в родную семью, а в приемную семью хочет приходить в гости. Мы тогда как раз рассчитывали только на гостевой режим, и всех все устроило. Но через 2 месяца Даша попросила забрать ее из детдома, - рассказывает Диана Машкова. - Я консультировалась с психологами и с директором детского дома. Он мне сказал, что чаще всего после выхода из мест лишения родители не могут забрать детей: многие не справляются со своей жизнью. Чаще всего они пишут заявление на продление пребывания ребенка в учреждении на шесть месяцев, потом ещё одно, ещё, и нередко все это длится до 18 лет. После разговора с директором я попросила Дашу поговорить с кровной мамой: не будет ли она против ухода Даши в семью. Она не возражала, сказала: «Даша, делай так, как будет лучше тебе»».
Конечно, поначалу пришлось непросто. «У меня было чувство ревности, которое обострялось на фоне адаптации. Это тяжелый процесс: ты стараешься, а получаешь в ответ много агрессии. Даша считала, что она маму предала, хотя мама ей разрешила уйти в семью, и на всех срывалась. Но когда мама звонила, она вся расцветала, называла ее «мамулечкой». Помогала справиться работа над собой: я понимала, что не могу своей ревностью осложнять жизнь ребенку. Это задача взрослого искать баланс. Ребенок может и имеет право любить двух мам», - говорит Диана.
Диана познакомилась лично с мамой Даши, когда она вышла из заключения, через полтора года. «Я предложила встретиться. Она сразу согласилась. Мы решили обсудить, что делать дальше, встретились на нейтральной территории. Обе сильно волновались. Кстати, во многих странах принята практика сопровождения таких встреч: присутствует психолог, все происходит в специальных социальных центрах. У нас такого пока почти нет. Сначала мы стеснялись друг друга, никак не могли перейти к сути. При этом Даша очень похожа внешне на маму, и у меня было ощущение, что я говорю с кем-то, кого знаю давно. Необычное чувство! Дашина мама в итоге начала рассказывать историю своей жизни, своего детства. Там тоже были сложности: мама пила, был опыт жизни в детдоме.. Все начинается с детства. Я перестала относиться к ней как к человеку, который намеренно создал проблемы своим детям. Дашина мама сказала, что нет возможностей забрать дочь, нет работы. Кроме того, у многих родителей наших детей отсутствует взрослость, зрелость, им трудно сориентироваться в жизни. Мы решили, что Даша остается у нас, но будет организовано общение – это было первейшее условие самой Даши. Мы с самого начала принимали это во внимание». Кстати, история отношений Дианы Машковой с Дашей и ее мамой подробно описана в ее книге "Чужие дети" - у героев вполне узнаваемые прототипы.
Когда все это утряслось, Дашино отношение к приемным родителям стало лучше. Пропали переживания о том, где она будет жить, пропало чувство вины. Кризис был только в начале, когда мама вернулась: первые два месяца Даша пропускала школу. А потом все стабилизировалось. «Ребенку очень важно знать, что между кровной и приемной семьями нет войны, - говорит Диана Машкова. - Что кровная мама в порядке. А он сам принят в семью вместе со своей историей».
Зоя Ордина
Страхи приемных родителей
Со стороны приемных родителей часто бывает предубеждение в отношении кровных родственников. «Когда мы на занятиях просим родителей вытащить картинки, которые ассоциируются у них с кровными родственниками детей, то чаще вытаскивают негативные варианты – монстры, насильники, убийцы… Это в какой-то степени стереотипное отношение, которое демонизирует кровных родственников, - говорит Елена Мачинская, - хотя в 80 процентах случаев эти люди вовсе не психопаты или монстры, а слабые люди, которые не справились с жизненными обстоятельствами, не смогли выкарабкаться из своей бедовой истории, не имеют ресурса, возможности бороться за свое будущее, их, скорее, хочется пожалеть и поддержать, чем бояться. Лучше всего передавать подростков в профессиональные семьи. В фонде «Арифметика добра» есть проект «Профессионально-ориентированные (ресурсные) родители», мы ищем таких родителей, которые готовы сопровождать подростков и в том числе помогать их общению с кровными родственниками. Думаю, такие проекты должны развиваться и в регионах».
«Приемным родителям надо найти золотую середину: не создавать розового единорога из кровных родителей, но и не уничижать, потому что это часть корней и идентичности ребенка», - убеждена Зоя Ордина, психолог, гештальт-терапевт. - Если переключить свое негативное чувство к кровному родителю с образа того, кто разрушил жизнь ребенка, на образ слабого человека, не справившегося с чем-то, то злость заменится жалостью, более мягким чувством. «По крайней мере, кровным родителям можно быть благодарным за то, что ребенок родился, он жив», -советует Зоя Ордина.
Ольга Козлова
Как говорить с ребенком о его родных?
Надо ли приемным родителям самим инициировать разговор об этом с ребенком, спрашивать его о желании этого взаимодействия? Как считает Ольга Козлова, психолог БФ "Найди семью", инициативу в этом проявлять не нужно: «Тема кровного родителя тревожна и энергозатратна для обеих сторон, как ребенка, так и приемного родителя, за ней прячется много разнообразных чувств. И выдерживать эти чувства не всегда под силу родителю. Часто именно отсюда рождается идея напрямую поговорить с ребенком об этом. А ребенок может быть не готов - у него могут достаточно остро идти внутренние процессы, связанные с нахождением своего места в новой системе координат. Вмешательство в эти процессы может увеличит тревожность, ухудшить поведение. Имеет смысл наблюдать за ребенком - сигнал, когда пора говорить об этом, обязательно поступит, вербально или невербально, прямо или косвенно. Задача родителя - быть внимательным к этим сигналам - не пропустить их и не испугаться».
«Если сам ребенок не говорит на эту тему, не задает вопросы, то можно пока не проявлять инициативу. Бывает, что высокая тревога по этому вопросу у самого приемного родителя – и эти страхи могут быть рациональные (если кровная семья - дисфункциональная и вызывает опасения) и иррациональные, когда ребенка хочется присвоить себе, чтобы он был полностью твой, хочется отмести историю, которая была «до». Это тревога за отношения, боязнь, что ребенок может не принять приемную семью, или же может быть проявлением заботы –« там он пережил много ужасного, а сейчас мы начнем все с чистого листа», - отмечает Зоя Ордина. - И если приемные родители будут тревожиться по этому поводу, то и ребенок, скорее всего, это заметит и не станет высказывать своего интереса к теме. Поэтому приемным родителям надо отследить собственное видение этой истории ребенка и свои отношения с кровными родителями. Если эта часть будет ими внутри себя прожита и отработана, то и ребенок начнет заявлять о своем интересе к теме. А пока можно подготовиться к вопросам ребенка о его родственниках. Это работает так же, как в историях потери, когда родители не готовы с ребенком говорить о смерти родных, и в итоге и ребенок сам понимает, что лучше не трогать эту тему.
«Например, если это ребенок, от которого отказались еще в роддоме, ему можно рассказать: мама все же тебя выносила, 9 месяцев это большой срок, она заботилась о тебе. У нее могли быть разные условия, может быть, не было жилья и так далее, но она сделала все, чтобы ты жил. Бывает, что уйти - это единственный способ оставить своего ребенка в безопасности, - советует Олеся Деснянская. - Такие беседы не всегда уместны, но это один из способов подойти к этой теме, если ребенок с рождения в сиротской системе». Есть вещи, от которых стоит ребенка поберечь, но нужно это решать уже индивидуально. В этом могут помочь специалисты, психологи.
Очень много зависит от возраста ребенка и общался ли он до этого с родителями, была ли угроза его здоровью и жизни. Если никакой опасности нет и у него был контакт с кровными родственниками, надо дать понять, что вы, приемные родители, готовы на эту тему общаться, советует Диана Машкова: «Потому что сам приемный ребенок может опасаться обидеть приемных родителей, если он будет спрашивать о кровных или беспокоиться о них. Здесь не стоит вопроса об угрозе целостности приемной семьи. Но стоит заметить, что ребенок может чувствовать себя непринятым в семью, если он не может с кем-то из близких людей обсудить сложившуюся ситуацию. Поэтому важно наблюдать, смотреть, как раньше строилось взаимодействие ребенка с кровными родными».
Дайте понять, что вы готовы разговаривать на эту тему. Можно спросить ребенка: «Хотел бы ты поговорить об этом? Хотел бы ты узнать, что сейчас с ними, как они живут?». Из реакции ребенка будут понятны его потребности в этом вопросе. Это больше касается подростков, ну а в случае с малышами все зависит от истории их жизни.
Диана Зевина
Медиация и переговоры помогают установить отношения
«Мы работаем на восстановление отношений детей с их кровными родителями во время пребывания детей в детских домах. Если ребенка забирают в приемную семью, мы стараемся объяснить приемным родителям, что общение с кровными родителями важно для ребенка, передаем наше методическое пособие «Книга жизни», - рассказывает Диана Зевина, руководитель программы "Не разлей вода" фонда «Дети наши». - У нас был случай, когда мы поддерживали Лизу, выпускницу одного из московских детских домов. Она не могла растить сына по ряду причин. Приемные родители взяли мальчика под опеку с расчетом на то, что кровную мать лишат родительских прав и они смогут его усыновить. Но этого не произошло. И так как Лиза очень хотела вернуть ребенка, мы помогли ей связаться и наладить отношения с приемными родителями. Поначалу было непросто, но после знакомства приемные родители пошли навстречу, видя, что мать действительно любит сына, переживает за него и во многих вещах, которые с ней произошли, она не виновата, так как сама выпускница детского дома. Очень большую поддержку в этом вопросе оказала местная служба сопровождения приемных родителей, которая теперь сопровождает их общение. Теперь Лиза раз в 2-3 месяца ездит к ребенку и общается с ним по телефону. Да и все вопросы, касающиеся мальчика, родители решают втроем».
В фонде «Дети наши», организуя общение детей с их кровными родственниками, начинают с написания бумажных писем. «Мы следим за тем, что родители пишут детям: нельзя звать приехать, это может спровоцировать побег, нельзя давать невыполнимые обещания или обвинять в том, что произошло. Когда мы понимаем, что можно переходить на следующий этап, предлагаем телефонное общение, но сначала - с телефона специалиста фонда, - говорит Диана Зевина. - И только после этого соединяем их напрямую. На первой встрече, к которой мы готовим как ребенка, так и родителя, также присутствует специалист фонда, направляет и поддерживает разговор».
Татьяна Дробышевская
«В практике нашего фонда встречаются случаи, когда приемные родители обращаются за помощью в разрешении подробных вопросов. И тут не может быть одинаковых решений, все очень индивидуально, - поясняет Татьяна Дробышевская, менеджер по работе с регионами БФ «Найти семью». - Случается, что у ребенка есть бабушка с дедушкой, и они хотели бы поддерживать связь с ребенком, который их помнит и очень любит. Опеку они не могут оформить в силу возраста или имеющихся заболеваний, и рады, что ребенок попал в семью. В этом случае задача специалиста — помочь договориться сторонам о порядке общения, частоте и длительности встреч, и других подобных вещах. Совсем другое дело — кровная мама, лишенная родительских прав, которая каким-то образом узнала телефон ребенка. Звонит ему, изливает свои чувства, обещает золотые горы и так далее. После такого вмешательства часто ребенку требуется помощь психолога, чтобы стабилизировать его эмоции. А маме требуется объяснить, что, если она хочет общаться с ребенком, то нужно выбирать другие методы, чтобы общение было не во вред».
Олеся Деснянская
«У ребенка могут быть какие-то воспоминания, опыт обиды или надежд, особенно если он помнит своих кровных родственников. Много эмоций у приемных родителей: страхи, ревность, ощущение конкуренции, беспокойство за ребенка. И почти всегда много эмоций у кровных родных: ревность, вина, боль, злость. Получается, что сталкивается 3 реальности, 3 сферы ощущений. И важно, чтобы эти эмоции нашли какой-то выход и при этом не навредили ребенку», - поясняет Олеся Деснянская, координатор программы «Профилактика социального сиротства» фонда «Волонтеры в помощь детям-сиротам». У фонда есть специальное направление - установление отношений между кровной и приемной семьей, и есть разные способы, в том числе такая технология, как медиация. Специалист, прикрепленный к кровной семье, и специалист, работающий с приемной семьей, совместно выстраивают работу по установлению взаимоотношений так, чтобы это было безопасно для участников. Семьи, которых курирует фонд, знают, что такая услуга есть, и могут сами просить о медиации, или же фонд по своей инициативе подключается к процессу, например, когда участвовал в передаче ребенка из кровной семьи в приемную.
Эффекты от медиации и взаимодействия разные. «В целом, это важно для ребенка, потому что это ответы на некие вопросы для него, а также это возможность восстановить отношения со значимыми взрослыми. И необязательно это мама и папа, могут быть бабушка и дедушка, если были связи, которые по разным причинам прервались. Или если у ребенка возникают взрослые, с кем у него устанавливаются хорошие взаимоотношения, это повышает его стабильность, и это помогает ему прожить свой травматический опыт», - подчеркивает Олеся Деснянская.
Это может помочь и приемной семье. Например, ребенок перестанет разрываться между кровной и приемной семьей. Он услышит, что мама его любит, не винит, что он в приемной семье, она принимает на себя ответственность за ситуацию, что он оказался в детском доме. Ребенку важно услышать, что это не он виноват, и что она желает ему добра, поясняет специалист. Можно помочь приемным родителям описать ситуацию, как ребенок попал в детдом так, чтобы она не разрушала ребенка и убрала чувство вины. Ребенок успокаивается, он понимает, что может выстраивать взаимоотношения в приемной семье, он избавляется от иллюзий, ожиданий и негативных чувств.
Или же бывает, что ребенок возвращается в кровную семью. Это случается редко, но бывает, что медиация помогает кровной и приемной семьям безопасно проконтактировать и обсудить наиболее эффективный и экологичный для ребенка способ постепенного перехода из одной семьи в другую.
Не всегда есть необходимость в медиации. «Бывает, что приемные родители спокойно относятся к этому вопросу и сами инициируют общение, или им не нужны посредники. Или дети уже подростки, и они справляются сами. И тогда задача приемного родителя не в том, чтобы организовать это взаимодействие, а в том, чтобы поддержать ребенка в этом желании пообщаться, не бояться, не уходить в отношения конкуренции, воспринимать спокойно, - говорит Олеся Деснянская. - Важная задача приемных родителей – не делать эту тему табуированной, спокойно об этом говорить. И говорить лучше правду, доступную для этого возраста, так, чтобы это было бережно по отношению к ребенку».
Тактика и стратегия: как выстроить взаимодействие
Многие родители боятся того, что они спровоцируют желание ребенка видеться с кровными родителями, а в этом видят угрозу целостности их приемной семьи. В этом могут помочь специалисты.
«Организовывать общение с кровными родителями, как и оценивать необходимость этого общения, должен специалист, эмоционально не включенный, у которого есть профессиональные навыки и знания и который сумеет все организовать без вреда для ребенка, - считает Диана Зевина. - Для самих приемных родителей это бывает очень сложно. Да и кровные родители могут отреагировать по-разному, могут быть не готовы к встрече. Может возникнуть такая ситуация: приемные родители согласятся на уговоры ребенка о встрече с кровными, соберутся, приедут, а их просто не пустят на порог. Для ребенка это безумно травматичная ситуация. Такие встречи должны заранее планироваться и осуществляться только с участием третьей стороны – специалиста».
Конечно, важно продумывать вопросы безопасности. «Не все кровные родители - это бедные одинокие женщины, которая просто не справились с жизненными обстоятельствами. Могут быть разные ситуации - агрессивность, химические зависимости, вовлеченность в криминальную среду или же случаи, когда у ребенка в прошлом насилие и жестокое обращение в семье. И часто приемные родители беспокоятся, будет ли ребенку действительно безопасно, не будет ли угрозы для ребенка и семьи», - напоминает Олеся Деснянская. Поэтому, опять же, ценность вовлечения специалистов в том, что можно продумать вопросы безопасности и форматы общения. Часто начинают с онлайн-общения, это дает дистанцию. Или же полезно также установить границы и договоренности. Например, звонки в пятницу в 18 часов вечера, чтобы не было звонков в любые моменты. «Если кровные родители, например, находятся в сложных обстоятельствах, они могут нарушать границы семьи, сбивать график, звонить в любое время, а дети реагируют - они могут давать регресс, их может тошнить от волнения, начинаются проблемы в учебе», - поясняет специалист.
Лучше всего проводить такие встречи на нейтральной территории, поэтому удобно, если это происходит на площадке фонда. Опять же, не приходится давать свои личные телефоны, адрес.
Зоя Ордина рекомендует не устанавливать контакт в начале адаптации ребенка в приемной семье, возможно, это 2-3 года. Дальше уже этот контакт может быть безопасен.
Кровные родные могут и пускаться на провокации, например, кормить ребенка обещаниями, а тот в итоге находится в подвешенном состоянии, верит, что скоро вернется в родную семью, и это мешает его привыканию к приемным родителям. Диана Зевина рекомендует постараться установить рамки, чего нельзя говорить, чего нельзя обещать, регламентировать время общения, и приемный родитель имеет на это право, так как именно он несет ответственность за ребенка, а не кровный. Но нельзя вставать между ребенком и кровным родителем. А вот исключить общение ребенка с кровными родителями можно и нужно, если родители представляют для ребенка непосредственную угрозу: это и причинение физического вреда, и просьбы приехать в то время, как ребенок самостоятельно сделать этого не может.
«Бывают опасные моменты, когда кровные родственники перетягивают ребенка на себя. Не всегда можно регулировать их влияние на ребенка, если это люди с зависимостью. Они даже могут и не прийти на встречу, или не ответить на звонки ребенка, или, наоборот, постоянно что-то обещать, - говорит Зоя Ордина. - Кровные родственники могут и предать, и, возможно, об этом тоже стоит аккуратно говорить с ребенком, если позволяет его уровень развития, искать форму подачи. Особенно часто это случается, когда поднимается квартирный вопрос. Поэтому, как говорится, лучше подстелить соломки, чтобы ребенок в 18 лет, претендуя на жилье, не пережил новое отвержение и предательство от кровной семьи». Вообще, приемному родителю важно проговаривать с ребенком ситуации, чтобы понимать его чувства: плохо ли ему, страшно или, может быть, он думает, что его зовут вернуться, но он не все там понимает и принимает. Или он, возможно, не хочет общаться с кровным родителем – и тогда приемный родитель выступает как буфер, это тоже бывает.
«В случае провокаций со стороны кровных родителей ребенок оказывается в очень тяжелом положении, его раздирают на две части. Готового рецепта нет, но я бы сама вышла на коммуникацию с кровными родителями, это точно не дело ребенка решать такие вопросы, взрослые должны договариваться, - считает Диана Машкова. - Придется объяснять кровным родным, что ребенку очень тяжело и он плохо себя чувствует, что ему надо понимать, где он и с кем он живет, и только в безопасной ситуации он может учиться, развиваться. Иначе он так и будет между Сциллой и Харибдой».
«Если ребенок уже общается с кровными родителями и это не вызывает никаких видимых проблем, он спокоен, то вмешиваться не нужно. Здесь важный момент - доверие между приемными родителями и ребенком. Спрашивать ненавязчиво - можно, так же, как расспрашивать о друзьях и о том, куда они вместе ходят», - рекомендует Диана Зевина.
Иногда сам факт подтверждения связи со своим родом успокаивает ребенка, и это даже не влечет за собой частых встреч. « Если ребенок долго прожил в приемной семье, он может испытывать к кровным родителям привязанность и теплые чувства, но общается не много, потому что с приемными родителями его связывает уже гораздо больше», - рассказывает Диана Зевина. Или, например, такой случай: девочку взяли под опеку в четыре года, она не знала и не помнила своих кровных родителей. Когда ей было пятнадцать, ее вернули в детский дом. «Наш фонд помог ей разыскать кровных родителей, она познакомилась с ними, узнала, кем были ее предки, на кого она похожа. После этого ее отношения с приемной матерью наладились. Сейчас она уже совершеннолетняя, но поддерживает связь с приемной семьей», - говорит психолог.
Если общение с кровной семьей уже есть, и ребенок сам этого хочет, любое противостояние или агрессивное вмешательство приемного родителя даст только один эффект – отсутствие отношений с ребенком. «Ребенок войдет в фазу борьбы, противодействия, в семье начнет разжигаться война. Даже если ему запретить с ними общаться, он все равно будет думать о них, - напоминает Диана Машкова. - Агрессия возможна и со стороны кровных родителей. Поэтому если встречи не травмируют ребенка, не надо мешать. Но надо быть в курсе того, что происходит. Если это маленький ребенок, то встречи должны происходить в присутствии приемного родителя, можно и пригласить психолога».
«Хотим мы того или нет, через ребенка мы становимся близкими, потому что у нас один ребенок на две семьи. Поэтому приемное родительство и требует особого обучения, подготовки, потому что нельзя отбросить все, что было, и дать ребенку новую жизнь, - говорит Диана Машкова. - Ребенок может и любить, и ненавидеть, и желать этой встречи, и бояться ее. Но наша задача помогать ребенку, а не тешить свое самолюбие или амбиции, поэтому придется управлять своими эмоциями. Остается помнить, что приемный ребенок - это дитя двух семей, если, еще раз, с той стороны не было жестокого обращения».
Автор - Марина Лепина
Материалы подготовлены с использованием гранта Президента Российской Федерации, предоставленного Фондом президентских грантов
08.02.2019 г. Минпросвещения внесёт законопроект об изменении процедуры усыновления несовершеннолетних в Правительство.
8 февраля в Общественной палате Российской Федерации прошли слушания по законопроекту «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации по вопросам защиты прав детей». В мероприятии приняла участие заместитель Министра просвещения Российской Федерации Т. Ю. Синюгина.
В ходе своего выступления Т. Ю. Синюгина сообщила, что ведомство готово внести законопроект об изменении процедуры усыновления несовершеннолетних в Правительство.
– В течение полугода мы неоднократно с вами встречались. И поводом для наших встреч были заинтересованный и неравнодушный разговор и работа над законопроектом, который сегодня уже готов к тому, чтобы мы внесли его в Правительство, – сказала Т. Ю. Синюгина.
В декабре 2018 года членами Межведомственной рабочей группы при Минпросвещения России подготовлен законопроект «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации по вопросам защиты прав детей». Законопроект был размещен на федеральном портале проектов нормативных актов для широкого общественного обсуждения.
В законопроекте содержатся новые подходы к передаче детей-сирот на воспитание в семьи, которые позволят развивать институт опеки, совершенствовать условия для подготовки лиц, желающих взять в свою семью ребенка-сироту.
Впервые законопроектом предлагается ввести в федеральное законодательство понятие «сопровождение». Планируется, что этим полномочием будут наделены уполномоченные региональные органы власти и организации, в том числе НКО.
Отдельное внимание в документе уделено именно процедуре усыновления, туда добавлено положение о порядке восстановления усыновителей в обязанностях родителей, если раньше их лишили такой возможности.
20 Декабря 2024
До конца января нам нужно оплатить работу репетиторов с подростками из детских домов и приемных семей
04 Декабря 2024
2–3 декабря в Московском дворце пионеров на Воробьевых горах прошёл экспертно-практический семинар «Семейно-ориентированный подход в сети детских учреждений»