После начала пандемии правительство признало проживание детей в сиротских учреждениях опасным для их здоровья. Это может стать поводом для настоящей реформы, в результате которой сиротские учреждения будут расформированы, а институт приемной семьи укрепится. Спецкорреспондент “Ъ” Ольга Алленова побывала в Вологде, где появилась альтернатива детским домам, и выяснила, в чем ее преимущества.
«Нет злости у них на своих родителей»
Восьмилетняя Яна садится на шпагат в гостиной, где мы пьем чай. Она только что вернулась из цирковой студии и показывает приемной матери свои достижения.
Мария Труфанова хвалит дочь, и мы идем смотреть большой дом. Отойдя подальше от гостиной, Мария говорит: «У Яны есть кровная мама. Яна и туда хочет вернуться, и отсюда уходить не хочет, мечется».
Яна родилась в Грязовецком районе Вологодской области, там и сейчас живет ее мать — не пьющая, но плохо приспособленная к жизни женщина. Она родила семерых детей: двое из них живут в Италии в приемных семьях, трое — в российских приемных семьях, а оставшиеся двое растут с ней.
Яне было четыре года, когда ее забрали из семьи в приют, а вскоре поместили в приемную семью. Через два года семья от нее отказалась, и девочка снова вернулась в приют, а оттуда — к новым родителям. Но и вторая семья не справилась и практически сразу вернула девочку в приют. После этого Яна попала к Труфановым.
Мать Яны полтора года назад устроилась на работу дояркой и сейчас восстанавливается в родительских правах.
Мария знает, что, если это произойдет, Яна вернется в Грязовецкий район.
Мы, конечно, к Яне привыкли, но, если для ребенка так лучше, мы поддержим и Яну, и ее маму»,— говорит она.
В семье Труфановых сегодня воспитываются семь детей.
Десятилетняя Лена тоже из Грязовецкого района. Четыре года назад там закрыли приют, и теперь детей, изъятых из семей, сразу раздают в приемные семьи — кого-то на короткое время, кого-то надолго.
«Лену нам привезли в шесть лет,— вспоминает Мария.— У нее была невнятная речь, она писала в постель. В девять лет перестала писаться. У нее долгое время была обида на меня: "Зачем ты меня забрала из этой большой машины? Меня бы к маме вернули". До этого она по полгода жила в приюте, но мама вроде как исправлялась — и Лену ей возвращали. Мама пьющая, так что эта карусель не прекращалась… А тут приют закрыли, Лену посадили в машину и привезли к нам».
Сейчас девочка учится в четвертом классе общеобразовательной школы.
Семилетняя Олеся и девятилетний Ваня — сестра и брат. Олесе был год, когда она попала в эту семью, а Ване — три. У их кровных родителей были проблемы с алкоголем. «У Вани нет умственной отсталости, он учится в коррекционном классе общеобразовательной школы,— рассказывает Мария.— Но сейчас школа выводит всех, кто не потянет ОГЭ и ЕГЭ, в коррекционные школы. И Ваню, скорее всего, со временем туда переведут».
Пятнадцатилетняя Полина тоже пережила изъятие из кровной семьи, устройство в приемную и через год — возврат в приют. Труфановы поехали в Белозерск на день открытых дверей в детском доме и вернулись оттуда с Полиной.
Шестнадцатилетние Кирилл и Леша не родственники, но в эту семью попали вдвоем, как братья.
Мама Кирилла имеет инвалидность, родительских прав не лишена, но ограничена в них. Ему было шесть лет, когда бабушка отвела его в приют. До 15 лет он прожил в учреждении. Потом его увидели Труфановы и решили забрать.
Уже после этого приемные родители узнали, что Леша состоял на учете в комиссии по делам несовершеннолетних: вместе с уличной компанией украл бутылку вина в магазине, страдал токсикоманией. Родители мальчика злоупотребляли алкоголем, вели асоциальный образ жизни. Травма, пережитая им в детстве, мешала ему жить и развиваться. Свои поступки Леша объяснял слабоволием: «Я просто не могу сказать "нет" друзьям».
Труфановы отдали Лешу заниматься теннисом, вся семья работала с психологом, помогая подростку корректировать поведение, и сейчас Мария считает, что он «выправился». «Его, конечно, надо еще воспитывать, учить жить самостоятельно, нести ответственность за себя, но он стал совершенно другим человеком»,— говорит приемная мать.
Антон появился в семье Труфановых, когда ему было 17 лет. От него тоже отказалась приемная семья, но возвращения в детский дом удалось избежать — перехватили Мария и ее муж Михаил. Когда Антону исполнилось 18 лет, он поступил в колледж и поселился в общежитии, но постоянно приходит в гости к Труфановым, часто остается у них ночевать. Недавно он пошел в органы опеки и написал заявление, в котором отказался от алиментов, которые задолжала ему его кровная мать.
«Долг по алиментам ей простил,— уточняет Мария.— Благородный он мальчик. Нет злости у них на своих родителей».
«В приемных семьях часто не хватает поддержки — и детям, и родителям»
Труфановы были обычной семьей — растили двух кровных сыновей, мечтали о дочке, а потом решили мечту осуществить и взяли в семью сироту Аллу. Сейчас девушке уже 24 года. Когда Алла и сыновья выросли, Мария с мужем забрали Ваню и Олесю. Жили в Грязовецком районе в небольшом доме, переезжать не собирались. В 2015 году в Грязовецком районе закрыли приют, а в семье появилась шестилетняя Лена. Тогда же Труфановы узнали о благотворительной организации «Детская деревня — SOS». Одна из таких «Детских деревень» была в Вологде. В этом коттеджном поселке в черте города как раз освободился дом, и любая приемная семья могла поучаствовать в конкурсе, объявленном «Детской деревней — SOS Вологда».
Я посмотрела, какие там условия, и ахнула,— вспоминает Мария.— Репетиторы для детей, помощник для семьи, большой коттедж».
Конкурс они выиграли и заселились в коттедж в 2016 году. «Зашли мы в дом, два этажа, куча комнат, восемь кроватей для детей,— с улыбкой вспоминает Мария.— Я говорю мужу: "Ну теперь на каждую кровать надо кого-то положить". Тут мы и решили Кирилла забрать — давно про него знали, давно хотели забрать, но некуда было. А с Кириллом и Лешу, а потом Яну и других ребят».
Каждый день к семи часам утра к Труфановым приходит помощница Ирина Зорина. Она проводит в семье четыре часа, в это время Мария может заняться своими делами — пойти в парикмахерскую, выпить кофе с подругой. Еще Ирина занимается содействием в медицинском обслуживании детей — может отвезти их в поликлинику, следит за тем, как выполняются назначения врачей. В «Детской деревне — SOS Вологда» работают пять таких помощниц — их называют SOS-тетями. Они помогают семьям в коттеджном поселке, а еще ведут кружки для приемных детей из поселка и города. Одна из помощниц, 73-летняя Фаина Вячеславовна, педагог с большим стажем работы, ведет кружок библиотерапии, другая — сказкотерапию. Еще одна помощница, Светлана Асланян, работает в «Детской деревне — SOS» на полную ставку — у нее две семьи, в каждой из них она проводит ежедневно четыре часа.
Очень она мне помогает,— говорит о Светлане приемная мать Ольга Гузанова.— Она может ребенка в сад отвезти, помочь с глажкой белья, еще она любит шить и часто помогает с ремонтом детской одежды».
«Четверо детей в нашей семье носят очки, Светлана Павловна водила их в поликлинику и полностью решила проблему с очками. У нас теплые отношения, она мне как сестра»,— рассказывает Ольга.
В «Детских деревнях — SOS» есть особое положение о помощниках, которое регулирует деятельность таких сотрудников. «Обычно это женщины в возрасте, которые уже на пенсии, но не хотят сидеть дома,— рассказывает директор "Детской деревни — SOS Вологда" Ольга Черствая.— Они детям — как бабушки. В их обязанности входит помощь в уходе за детьми, помощь по дому. В приемных семьях часто не хватает такой поддержки — и детям, и родителям».
Ольга Гузанова воспитывает сейчас девять детей. Много лет она работала учителем начальных классов в Грязовецком районе, жила одна.
Мне всегда нравилось работать с детьми,— вспоминает Ольга.— Мои друзья решили взять приемного ребенка, и я тоже пошла оформлять документы».
Первыми ее детьми стали пятилетняя Оля и трехлетний Артем — Ольга называет их «подарочными детьми», с которыми особых проблем не было. «Артем сейчас подросток, сложности есть, конечно, но он очень добрый, стихи читает, ходит вместе с Олей в театральную студию». Через четыре года после появления первых детей Ольга забрала из дома ребенка двухлетнего Даню. «Адаптация у нас с ним продолжалась два года,— рассказывает она,— он оказался сложным ребенком, но сейчас ему уже семь лет, втянулся». Двенадцатилетнюю Катю привезли из Ярославля три года назад. Всей большой семьей жили в двухкомнатной квартире Ольги.
На одном из таких конкурсов они завоевали первое место. А вскоре им позвонили из администрации Грязовецкого района и рассказали про «Детскую деревню — SOS Вологда». Так в 2018 году семья переехала в коттедж, а вскоре Ольга взяла еще троих детей — девятилетнюю девочку и мальчиков десяти и двенадцати лет. «Двое из них погодки с задержкой развития,— поясняет Ольга.— Учатся плохо, никто ими не занимался. Дети очень хорошие, ходят в театральную студию в "Деревне", очень им нравится». В феврале 2020 года семья Ольги пополнилась еще двумя 15-летними подростками — братом и сестрой.
Семья Гузановых
Фото: Архив семьи Гузановых
Семья Гузановых
Фото: Архив семьи Гузановых
В доме у Гузановой и ее детей — очень уютно, на стенах картины и детские фотографии. У каждого ребенка — свой письменный стол.
Я спрашиваю, кто убирает двухэтажный коттедж. «Дети сами убирают в своих комнатах,— поясняет Ольга.— Общие территории убираю я и старшие дети по очереди».
За хорошую уборку у нас в семье выдается денежная премия. За плохую — штраф. Детям все равно нужны карманные деньги, и я решила, что лучше пусть они их зарабатывают, тогда и отношение к деньгам будет как к своим собственным»,— рассказывает приемная мама.
Сама Ольга не пропускает ни одного обучающего тренинга для приемных родителей, которые проводятся в «Детской деревне», с удовольствием посещает психолога. Работа с психологом — это обязательное условие для «деревенских» родителей и детей.
Иногда по вечерам Ольга с соседкой Марией Труфановой ходит в вологодские театры. «Я театралкой стала в Вологде, это мой ресурс»,— рассказывает она.
В «Детскую деревню — SOS» стараются брать только полные семьи, чтобы у детей был папа. Кандидатуру Ольги рассматривали долго, ведь она не была замужем. Но сейчас руководство «Детской деревни» считает, что сделало правильный выбор.
Она оказалась для нас настоящим подарком,— говорит Ольга Черствая.— Ее увлеченность жизнью, заинтересованность в детях просто фантастические».
Недавно Ольга помогла дочери Кате найти родственников.
Мама Кати воспитывалась в детском доме вместе с родной сестрой, взрослой жизнью пожили недолго — обе умерли. У сестры остались две дочери, которые сейчас воспитываются в приемной семье. Этих девочек и отыскала Катя.
Фото: Архив семьи Гузановых
— Я очень давно мечтала их найти,— делится с нами девушка, пока ее мать режет и раскладывает по тарелкам пирог собственного приготовления.
— Да,— поддерживает Катю Ольга,— ведь они — часть твоей семьи.
«Уходить отсюда с сопровождения мне не хочется»
«Детская деревня — SOS Вологда» была построена восемь лет назад специалистами российской благотворительной организации «Детские деревни — SOS» на пожертвования — основной вклад внес благотворительный фонд «Виктория». Это была шестая по счету «Детская деревня — SOS» в России. Такие «Детские деревни» существуют в 136 странах.
В 2016 году «Детская деревня — SOS Вологда» вошла в реестр поставщиков социальных услуг Вологодской области, а в 2019-м — в реестр исполнителей общественно полезных услуг региона.
Чтобы поселиться в «Детской деревне», приемные семьи должны заключить договор с органами опеки — в нем, в частности, написано, что НКО предоставляет им жилье и сопровождение, а семьи, в свою очередь, обязуются выполнять правила проживания в «Детской деревне — SOS», проходить обязательное обучение по защите детей от жестокого обращения и другие тренинги, связанные с профессиональным приемным родительством, сотрудничать с психолого-педагогической командой организации.
Границами «Детской деревни — SOS» деятельность организации не ограничивается. В восьми коттеджах в «Детской деревне» живет всего восемь приемных семей, воспитывающих 41 ребенка. Еще 19 живут в своих домах в Вологде и Грязовецком районе и получают от организации услуги сопровождения.
«Здоровые дети сами дорогу найдут, а инвалида только интернат ждет»,— объясняет свой поступок Тамара. Она надеется, что ее дети смогут социализироваться и избежать интерната для взрослых. У детей — ДЦП, эпилепсия, синдром Дауна, умственная отсталость. У двоих инвалидности нет, только задержка развития. Учатся все подопечные Тамары в коррекционной школе Вологды. Живут в ее доме, где всего три комнаты, но есть и отопление, и горячая вода. В коттедж Тамара не захотела, привыкла к своему маленькому дому. Всех своих приемных детей она учит готовить: «Отвариваю овощи, перед каждым ставлю миску, доску, даю нож, режут салат. Очень любят оливье и салат с крабовыми палочками». Старшая дочь Люда учится в колледже народных промыслов, другая, Кира, шьет. «Это все полезные навыки,— рассуждает Тамара,— они помогут девочкам найти работу».
В «Детскую деревню» вся семья ходит к психологу, на массаж. «Идем в "Деревню", отдыхаем друг от друга,— говорит Тамара.— Дети там заняты, под присмотром, кружки, театр».
По договору с органами опеки куратор и психолог от организации посещают семью, часто такие визиты проводятся вместе с органами опеки. «Но никаких проблем это не доставляет,— говорит Тамара,— всегда заранее позвонят, спросят, удобно ли нам, если они приедут».
Всего на сопровождении «Детской деревни — SOS Вологда» — 27 приемных семей и 109 детей, а также 141 семья в трудной жизненной ситуации, живущая на собственной территории. Трое несовершеннолетних живут в семьях, не имея статуса,— раньше такие дети могли находиться только в специальных отделениях больниц или приютов, а сейчас в прогрессивных регионах их сразу размещают в приемные семьи. Такое размещение — временное, эти дети могут вернуться в кровные семьи или уйти на усыновление в другую семью. Приемные родители, с которыми работает «Детская деревня — SOS Вологда», знают, что дети им не принадлежат и что они должны содействовать возвращению ребенка в кровную семью, если так решил суд. По сути, это профессиональные замещающие семьи, которые постоянно проходят обучение и супервизию (беседу с психологом для обсуждения трудных случаев, консультирования, поиска решения в сложных ситуациях). Они вкладывают в развитие детей свои ресурсы и готовы по первому требованию государства вернуть их в биологическую семью, если ситуация в семье будет признана безопасной для ребенка.
«Мы регулярно проводим фестиваль "Родные люди", чтобы дети из наших приемных семей могли увидеть своих кровных родственников,— рассказывает Ольга Черствая.— Конечно, многие родители пьющие. Но бывают и не пьющие, а просто несчастные, неустроенные. Например, приезжают зимой, а одеты явно не по сезону — в очень легкую одежду. Если они до нас доезжают, мы им всегда говорим, что они нам нужны. Вы себе не представляете, как они плачут, когда это слышат. А ведь это правда — детям они нужны. И в 18 лет многие из наших ребят выйдут отсюда и вернутся в свои дома».
Программа профилактики социального сиротства и укрепления семьи в «Детской деревне — SOS Вологда» предполагает как раз такую поддержку: специалисты в составе мобильных бригад планово выезжают в 19 районов области, где проводят семинары для местных органов опеки и социальных служб, рассказывают, как помогать кризисным семьям, привозят психологов для консультаций семей, предлагают технологии куклотерапии, сказкотерапии, цветотерапии, музыкотерапии и другие для работы с «трудными» детьми.
Марина Кравцова выросла в неблагополучной семье.
Мама пила, нас много было в семье, я с 16 лет уже жила одна,— вспоминает она.— Вышла замуж, развелась, узнала, что беременна. Никакой поддержки — ни родных, ни близких, бывший муж не хотел помогать. Я была в растерянности. В женской консультации психолог дала мне телефон "Детской деревни — SOS", я приехала. Они меня поддержали, помогли».
С Мариной стал работать психолог, ее научили правильно распоряжаться деньгами, поэтому из пособия, полученного после рождения ребенка, она сразу заплатила за аренду комнаты в Вологде на год вперед. «Детская деревня» снабдила ее одеждой для новорожденного, необходимыми продуктами и нашла для нее занятие: оказалось, что Марина прекрасно готовит десерты, так что ей предложили проводить в «Деревне» мастер-классы, и это стало ее увлечением. Сыну Марины уже пять лет, он ходит в театральную студию в «Детской деревне», а его мать продолжает участвовать в культурно-массовой деятельности. «Я уже выучилась на мастера по наращиванию ресниц, работаю дома, работа есть, но уходить отсюда с сопровождения мне не хочется,— признается она.— Здесь вокруг меня все время большая семья».
Ольга Черствая говорит, что, даже снимая семью с сопровождения, ее не вычеркивают из жизни «Детской деревни». Когда Марину с сыном перестанут сопровождать, они, как ресурсная семья, будут рассказывать другим о своем опыте, продолжат посещать здешние культурные мероприятия.
Для всех этих семей, а также для семей в трудной жизненной ситуации в «Детской деревне — SOS» есть не только психологи, но и группа краткосрочного пребывания для детей до шести лет. Услуга присмотра за маленькими детьми часто требуется матерям, которые не смогли устроить ребенка в детский сад и не могут найти работу. Команда семейных помощников «Детской деревни» также приходит домой к семьям, если нужно присмотреть за ребенком в экстренной ситуации, например когда родителю требуется госпитализация.
Для детей школьного возраста на территории «Детской деревни» работают шесть клубов, в том числе правовой, профориентационный, театральный, имидж-студия. Раз в месяц местный центр занятости приглашает какого-то специалиста — врача, сотрудника турфирмы, журналиста, учителя — рассказывать детям о профессии. Летом подростки через центр занятости устраиваются на две недели на работу.
«Проблема обучения "трудного" ребенка в школе — одна из ключевых»
Взаимодействие со школой для многих приемных семей, а также семей в трудной жизненной ситуацией становится проблемой номер один. К решению этой проблемы подключаются все специалисты службы сопровождения: психолог, социальный педагог, специалист по работе с молодежью.
Когда Леша из семьи Марии Труфановой связался с плохой компанией, в школу вместе с его родителями отправился психолог «Детской деревни — SOS». Рассказал об особенностях приемных детей, о том, что травма, пережитая ими в детстве, заставляет их разрушать самих себя и все вокруг. Предложил школьным педагогам принять участие в консилиуме, который в «Детской деревне» собирается по поводу каждого «трудного» ребенка. «Я помню, на консилиуме мы сели в круг — родители Леши, учителя, наши педагоги и психологи»,— рассказывает психолог «Детской деревни — SOS Вологда» Елена Ткачева.
Взялись за руки и сказали ему: "Смотри, сколько нас, мы все за тебя болеем. Если тебе будет трудно ответить компании «нет» на предложение украсть, вспомни, что мы за тебя держим руки"»,— вспоминает Елена.
Это очень впечатлило Лешу. «Конечно, с ним работал психолог, мы регулярно ходили в школу, и сейчас он изменился, вся эта командная работа ему очень помогла»,— делится Елена.
Тринадцать общеобразовательных школ Вологодской области сотрудничают с «Детской деревней — SOS Вологда». Учителя часто жалуются на плохое поведение приемных детей на уроках — ребенок устраивает провокации, привлекает к себе внимание, срывает урок. «Наши психологи приходят в школу с книгой Людмилы Петрановской "В класс пришел приемный ребенок",— продолжает Ткачева.— Мы говорим учителям, что понимаем, как сложно работать с приемными детьми. Мы говорим, что готовы их поддержать, проводим тренинги для учителей, мероприятия на сплочение класса. Если ребенок не ходит в школу или у него в школе трудности, мы проводим консилиумы, на которых все контактирующие с ребенком взрослые общаются друг с другом. Дети иногда тоже участвуют в таких встречах. И практически всегда мы находим какой-то правильный путь».
В это же время психологи «Детской деревни» продолжают работать с учителями и одноклассниками, чтобы в классе появилось желание помочь этому ученику.
«Если ребенок продолжает ходить в школу, но при этом ведет себя не очень хорошо, мы советуем учителям выделить его, дать ему какое-то особое задание,— рассказывает Ткачева.— Например, весь класс пишет контрольную, а этому ребенку можно поручить писать сочинение о его семье. Такое особое отношение может стимулировать его сделать эту работу хорошо, а один, даже маленький, успех покажет ему, что привлечь к себе внимание можно не только плохим поведением».
Недавно в «Детской деревне» начали использовать новую технологию в работе с травмированными детьми — театр импровизации, который с нового учебного года планируют продвигать в партнерских школах. «Дети не могут передавать все свои чувства,— поясняет Елена Ткачева,— а в таком творческом пространстве им проще понять себя и рассказать о своей проблеме. У нас была недавно удивительная группа — сначала дети пришли зажатые, закрытые, настороженные, но через какое-то время начали со сцены и из зала рассказывать истории о своих кровных отцах. Психологу они бы это просто так не рассказали. В разговоре с сильно травмированными детьми психолог может дойти до какой-то точки, но дальше ребенок его не пустит. Словесные методы в таких случаях плохо действуют, а вот новые технологии позволяют эти проблемы решить».
Методы ручного творчества, библиотерапии, театра импровизации и сказкотерапии Ткачева называет технологиями развития личности.
В школах, по ее мнению, такие технологии позволят превентивно работать с рисками буллинга и насилия. «К тому же это еще и просто полезно и интересно,— говорит Ткачева.— Учителя на продленке часто не знают, как развлечь детей, а таким театром или сказкотерапией можно занять их как минимум на час. Поэтому мы планируем открывать мастерские для учителей, где будем рассказывать, как работать с этими технологиями».
По словам директора по развитию программ благотворительной организации «Детские деревни — SOS» Юлии Берновой, специалисты во всех ее региональных проектах пришли к выводу, что без сотрудничества со школой сопровождение приемной и кризисной семьи не может быть успешным. «Мы понимаем, что проблема обучения "трудного" ребенка в школе — одна из ключевых,— говорит она.— В одном регионе, где работает наша организация, учителя долгое время буквально выпихивали приемных детей в коррекционные школы — даже интеллектуально сохранных детей. Потому что так удобнее. Учителям действительно было трудно, ведь никто не готовил их работать с приемными детьми, не объяснял психологию сиротства и последствия психологических травм. Приемные родители хотя бы проходят школу приемных родителей, а учителям приходится полагаться только на собственный жизненный опыт. Мы приглашали лучших специалистов проводить семинары и тренинги для учителей. Главный итог наших образовательных проектов — партнерство со школами».
Основной задачей работы организации «Детские деревни — SOS» Бернова называет обеспечение права ребенка на семью: «А для этого нужно поддерживать семьи, кровные или приемные, которые не должны оставаться один на один с трудными ситуациями».
В начале апреля, когда в России из-за пандемии закрылись на карантин все сиротские учреждения, правительство РФ рекомендовало руководителям таких учреждений размещать детей в семьях родственников или социально значимых людей. В учреждениях — в условиях скученности, коридорной системы, общих душевых и туалетов — дети подвергаются большей опасности, чем в квартире или частном доме. По сути, государство признало, что коллективные формы жизни представляют опасность для детей, оставшихся без родительского попечения.
Приемные родители в «Детской деревне — SOS Вологда» ежемесячно получают пособие от государства на каждого ребенка в размере 10 105 руб. и вознаграждение родителя за воспитание ребенка — 4958 руб., если ребенок здоров, 8000 руб., если у него есть инвалидность, и 6000 руб. за третьего и каждого последующего ребенка. Все расходы по психолого-педагогическому и социальному сопровождению семей берет на себя организация «Детские деревни — SOS». Это дешевле, чем проживание детей в детских домах и интернатах: ежемесячное содержание ребенка в сиротском учреждении обходится государству в среднем в 60 тыс. руб. в детском доме-интернате и в 100 тыс. руб. в доме ребенка. Но главное — это гуманнее. Дети выходят из таких семей во взрослую жизнь с социальным опытом, который в учреждении они не получат никогда.
Ольга Алленова.
08.02.2019 г. Минпросвещения внесёт законопроект об изменении процедуры усыновления несовершеннолетних в Правительство.
8 февраля в Общественной палате Российской Федерации прошли слушания по законопроекту «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации по вопросам защиты прав детей». В мероприятии приняла участие заместитель Министра просвещения Российской Федерации Т. Ю. Синюгина.
В ходе своего выступления Т. Ю. Синюгина сообщила, что ведомство готово внести законопроект об изменении процедуры усыновления несовершеннолетних в Правительство.
– В течение полугода мы неоднократно с вами встречались. И поводом для наших встреч были заинтересованный и неравнодушный разговор и работа над законопроектом, который сегодня уже готов к тому, чтобы мы внесли его в Правительство, – сказала Т. Ю. Синюгина.
В декабре 2018 года членами Межведомственной рабочей группы при Минпросвещения России подготовлен законопроект «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации по вопросам защиты прав детей». Законопроект был размещен на федеральном портале проектов нормативных актов для широкого общественного обсуждения.
В законопроекте содержатся новые подходы к передаче детей-сирот на воспитание в семьи, которые позволят развивать институт опеки, совершенствовать условия для подготовки лиц, желающих взять в свою семью ребенка-сироту.
Впервые законопроектом предлагается ввести в федеральное законодательство понятие «сопровождение». Планируется, что этим полномочием будут наделены уполномоченные региональные органы власти и организации, в том числе НКО.
Отдельное внимание в документе уделено именно процедуре усыновления, туда добавлено положение о порядке восстановления усыновителей в обязанностях родителей, если раньше их лишили такой возможности.