Представители НКО и социальной сферы разных регионов России, участники конференции по профилактике социального сиротства благотворительного фонда «Дети наши», прошедшей в Смоленске, отмечают: на первое место сегодня в их работе выходит не работа с уже осиротевшими детьми, а профилактика и раннее выявление сложностей в кровной семье. Главная задача – помочь семье в кризисе и не дать ей распасться.
В материале «Филантропа» — основные мысли экспертов о том, как сейчас устроена работа с семьей и что важно менять.
«Изначально государство говорило о профилактике социального сиротства только с точки зрения семейного устройства. Но уже сейчас на высоком уровне ставится задача о решении проблемы социального сиротства именно через работу с кровной семьей. Потому что иначе проблема не решается, океан не вычерпать ложкой», — говорит Елена Альшанская, президент БФ «Волонтеры в помощь детям-сиротам», член Общественной палаты РФ.
С 2012 по 2017 год в России действовала Национальная стратегия действий в интересах детей, в ней были заложены основы современной политики работы с кровной семьей, важность реформы системы детских домов. В концепции государственной семейной политики также большая часть посвящена необходимости изменения работы с семьей и ее экономической независимости. А в плане «Десятилетие детства» на период с 2018 по 2027 год большое количество пунктов касается мер социальной поддержки семей с детьми, доступности социальных услуг для семей. Елена Альшанская рассказала, что в рамках исполнения этого плана будет проанализирована доступность услуг для семей, выбраны три пилотных региона — Калининградская область, Забайкальский край, Смоленская область. «Есть проблема в том, что услуги не совсем отвечают запросам семей и не всегда доступны, — уточняет эксперт. — Высокомотивированная семья получит все, что ей нужно. А до семей, которые на самом деле нуждаются в помощи, просто не добираются. Им недоступна эта система, она не отвечает их потребностям. Это большой вызов для нас с вами — проанализировать ситуацию и понять, почему система помощи работает неэффективно».
По мнению Дианы Зевиной, руководителя программы «Не разлей вода» фонда «Дети наши», чтобы менять ситуацию в этой сфере, надо начинать изменения и сверху, и снизу, обучать специалистов всех уровней: «Есть регионы, где руководство департамента, органов опеки активно включены в процесс, но таких регионов немного. А есть регионы, где все еще происходит нечетко, чиновники действуют по своей парадигме, а НКО работают по-своему. Есть также риск, что специалисты, которые разделяют гуманистические ценности, принципы диалога и поддержки, будут выдавливаться из системы. Поэтому нужно проводить обучение специалистов – опеки, КДН, тогда мы все будем говорить на одном языке».
«Сейчас примерно 70 процентов детей, поступающих в детдома, приходят из семей в уже поздней стадии кризиса, — говорит Сергей Борзов, программный директор Таганского детского фонда в Москве, заведующий лабораторией стандартизации пермского Института социальных услуг «Вектор», член Экспертного совета Министерства просвещения РФ.. — То есть эти семьи давно нуждались в социально- психологической помощи, но ее не получили. Раннее выявление не работает. Длительность семейных проблем до момента первой интервенции социальных служб в семью занимает порой 3-4 года. Соседи видят ситуацию, но не реагируют. А ресурсы системы сейчас исчерпаны. Она перестает захватывать тот пласт кризисных семей, чтобы дальше вести в них профилактику. Уже почти все внедрили технологию работы со случаем. Но пьющие семьи, стоящие на учете, никуда не движутся. Система перестала копать в сторону профилактики».
Сопровождение семьи — это процесс, который позволит семье выйти из положения «Я беспомощен, я не знаю, где найти поддержку» к позиции «Трудности всегда есть, но выход тоже есть», отмечает Оксана Решетова, педагог-психолог Шаталовского детского дома, расположенного в Смоленской области.
Родители, оказавшиеся в кризисе, часто находятся в ситуации вынужденной беспомощности. Как рассказывают специалисты, многие вещи, например, встреча в школе с директором, для таких родителей порой становится трагедией.
«Родители в кризисе часто чувствуют себя виноватыми. Они боятся. Приходят с опущенными глазами. Ни с кем не хотят контактировать», — рассказывает Оксана Решетова.
Для таких семей часто сложно решить проблемы, возникающие у ребенка в школе, решить трудности с поиском работы. Что касается школы, то это вообще очень проблемная точка. «Школа не помогает в профилактике социального сиротства, хотя это сильный и мощный партнер, который мог бы нам помочь, — сетует Оксана Решетова. — Но часто происходит так, что именно от школы родитель получает удары. Ребенок плохо себя ведет, прогуливает, не учится и так далее. В итоге родители, которых мы только приподняли в жизни, начинают отчаиваться. А когда за семьей стоит психолог, социальный педагог, школа снижает свои претензии к семье».
Кроме того, раннее выявление кризисных семей дает не только социальную, но и экономическую эффективность. Так, Сергей Борзов приводит цифры, если на ранней стадии работа с семьей займет в среднем 4 месяца, и ей придется оказать 31 услугу, то с семьей в кризисе на поздней стадии придется работать 18 месяцев, понадобится 234 услуги за время реабилитации. Стоимость помощи семье на входе кризис составит примерно 6 тысяч рублей, при 98 процентах достижения цели. А на помощь семье в поздней стадии кризиса придется потратить 40 тысяч рублей, и только в 78 процентах случаев удается полностью достичь цели. Специалисты, работая с семьей с самого раннего момента выявления кризиса, тоже воодушевляются, ведь появляется смысл и виден результат.
Современный взгляд на работу в сфере профилактике социального сиротства — это разграничить полномочия и компетенции. И при этом работать в партнерстве. Например, выбрать, кто будет заниматься первичной профилактикой семей с детьми с ОВЗ, кто — работой с семьями с алкогольной зависимостью. «Комплексная помощь любой целевой группе не может оказываться одновременно. Нужно распределить услуги. Чтобы проект был прорывным, нужна технологическая цепочка и партнерское взаимодействие, — считает Сергей Борзов. — Нужно также методическое сопровождение. Супервизоры смогут понять причины плохого качества работы, а департамент на основании этих причин принимает решение о распределении средств. Это делает всю систему работы качественной».
С ним согласна Вера Каганская, директор Центра психолого-педагогической, медицинской и социальной помощи «Саторис», она рассказала об уникальном опыте Уфы, где удалось добиться объединения усилий и подходов всех социальных служб. По инициативе главы администрации города в Уфе провели мониторинг всех служб и выявили, что единства в подходе нет. Тогда Уфа заключила договор с московским Фондом профилактики социального сиротства, и все специалисты служб Уфы — руководители органов опеки, КДН, инспектора, все специалисты — были обучены.
В управление органов опеки и попечительства был добавлен отдел по профилактике социального сиротства, который работает с кровной семьей. В Уфе было создано 3 психолого-педагогических центра, которые работают с кровной семьей. «Основное ноу-хау в том, что все в едином порыве изучили технологии и применяют их, — говорит Вера Каганская. — Уполномоченные службы, поликлиники, сотрудники школ помогают нам в выявлении семей в кризисе, которым нужно помочь».
Помогая семье, начинать надо с первопричин. «Семейный кризис — это не бракованная, не сломанная семья, это просто состояние. Нарушены процессы функционирования. Семья не выдержала уровня нагрузки. Цель – отремонтировать семью. Но чтобы что-то починить, надо сначала понимать, а как это работает», — подчеркивает Сергей Борзов.
А значит, надо углубляться в детали, а не работать с тем, что лежит на поверхности. По словам Борзова, поведение членов семьи часто определяется не только личностными характеристиками, но и структурой семьи. Как выглядит семья в крайней степени кризиса? Традиции и иерархия разрушена, внешние границы тоже. На то, чтобы семья достигла этой тяжелой стадии кризиса, уходит около 3 лет, считает Сергей Борзов. Но почему-то наши социальные службы приходят именно в этот момент – и хотят срочно разработать план помощи. Но бывает тяжело или поздно, да и быстро уже не помочь. Работу надо начинать именно на ранней стадии кризиса.
По мнению экспертов, отсутствие средств для жизни — одна из главных проблем. Часто сложные семьи живут в сельской местности, а значит, это еще и собственный дом, который надо поддерживать. А жилье постепенно ветшает, рушится. А еще – в доме холодно. Денег на дрова нет. Топить надо. Печка или старая, или ее нет. А топить обогревателями часто опасно – проводка не выдерживает, отсюда и часты пожары в таких домах.
Кризис семьи часто начинается часто именно с того, что рушится печь в доме, говорит Анастасия Кульпетова, директор фонда «Константа» Тверской области. Печь всегда была основой дома, жизни для русской семьи в деревне. А если нет средств, нет работы, то уже не выкрутиться самостоятельно.
«Мы начинали как раз с печек. Часто детей изымали из семей зимой – из-за соображений пожарной безопасности. Горят старые дома. Дрова стоят 15 тысяч рублей на семью. Печка обходится от 70 до 100 тысяч рублей. Если, например, мама в декрете, то для семьи это непосильная ноша, — рассказывает Анастасия Кульпетова.
Когда фонд пришел в регион, то заключил контракт с местными органами опеки. Специалисты сообщают фонду о семьях, которые находятся в категории бедности , в социально опасном положении, малоимущих. И долгое время работа заключалась именно в такой очень нужной бытовой помощи: фонд ставил в дома бедных семей новые печи, делал ремонт, вставлял новые окна. Помогал с продуктами и вещами. А уже позже включился в более глубокую работу с самим кризисом семьи, в том числе в работу с зависимостями.
Вторая важная проблема — алкогольная и наркотическая зависимости. «Химическая зависимость затрагивает семью, вся семья перестраивается под того члена семьи, кто заболел. Кроме того, появляются предпосылки такой зависимости именно в семье. Алкоголик или наркоман в семье – это крик о помощи всей семейной системе, — считает Михаил Бутров, координатор проектов программы «Не разлей вода» фонда «Дети наши». — Если не заниматься работой с первопричинами, то невозможно изменить ситуацию. Это верхушка айсберга».
«Мы не начинаем сразу с алкогольной зависимости. Сначала спрашиваем о проблемах в семье и помогаем в быту, чтобы у соцзащиты не было претензий, чтобы появилось доверие к нам, — рассказывает Анастасия Кульпетова, фонд «Константа». – И мы не называем наших подопечных родителей алкозависимыми, говорим – излишнее выпивание. А специалиста мы не называем наркологом. Сначала семьи не доверяют, но потом, когда видят результат, то уже сами замотивированы. Они хотят чтобы дети были в семье, чтобы к ним меньше ходила соцслужба. И человек видит, что к нему совершенно иначе относятся. Он приходит в чистый кабинет, анонимно, ему предлагают чай, кофе. Да, он может прийти в нетрезвом состоянии, с ним беседуют, просят прийти повторно. Потом прорабатываем план лечения. Потом мы стали искать людей, которые готовы сопровождать эти семьи. Так появились кураторы в регионах. Они разговаривают с ними, рассказывают, как улучшится их жизнь, если они сами готовы измениться. У нас нет ресурса отобрать детей или функции отобрания, поэтому к нам доверительное отношения, нас не боятся. При этом мы заключаем трехсторонний договор – с семьей и органами опеки».
Эксперты уверены, что очень важно, чтобы родители понимали и осознавали ценность работы с его семьей в кризисе. «Мы договариваемся с родителями, что проблема есть. И это срабатывает, — говорит Сергей Борзов. — Говорите с родителем откровенно: «Я вижу, что вы любите своих детей, им будет лучше всего с вами, но вы тратите много сил на борьбу с кризисом»… У родителей возникает понимание, что надо что-то делать. И принимают решение о наличии проблемы и необходимости изменений. Тут надо поддержать родителя. В итоге родитель понимает, что он сам может менять свою жизнь».
Вера Каганская отмечает также важность базового сопровождения семьи, когда уже есть позитивные изменения. В Уфе в этом случае семья передается куратору, чтобы новые приобретенные навыки члены семьи отработали до автоматизма. И потом уже по решению консилиума случай закрывается окончательно. Кроме того, при поддержке уфимского Центра «Саторис» родители, лишенные прав или ограниченные в родительских правах, могут восстановиться в своих правах.
В итоге, по словам Каганской, в Уфе на 40 процентов сократилось количество вновь выявленных детей-сирот и оставшихся без попечения. На 30 процентов снизилась численность детей в банке данных. Количество возвратов детей в кровные семьи возросло.
Благодаря работе психологов 24 семьи, дети из которых жили в Шаталовском детском доме, восстановились за последние 3 года. «Если мы восстанавливаем семью, то мы ее потом сопровождаем. Сначала такое сопровождение длилось 3 месяца, потом 1 год. А сейчас мы понимаем, что родители, которые восстановились в правах, – это случаи, которые мы будем вести постоянно», — говорит Оксана Решетова.
В 2018 году в фонд«Константа» Тверской области за помощью обратилось 40 семей. 30 семей получили врачебную помощь и сопровождение. В 21 семье родители уже не злоупотребляют алкоголем, а органы соцзащиты отмечают, что семьи стали выходить из кризиса.
Сергей Борзов отмечает, что за последние 10 лет на 40 процентов сократилось количество детей, остающихся ежегодно без попечения родителей, — именно за счет профилактической работы с кровной семьей.
https://philanthropy.ru/cases/2019/11/09/82477/?fbclid=IwAR3NIGUvJ2rPzCmrUc1eE4xTvkygNoWjVZDPI4jN78r5dhvEFM1Naj8uamg
08.02.2019 г. Минпросвещения внесёт законопроект об изменении процедуры усыновления несовершеннолетних в Правительство.
8 февраля в Общественной палате Российской Федерации прошли слушания по законопроекту «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации по вопросам защиты прав детей». В мероприятии приняла участие заместитель Министра просвещения Российской Федерации Т. Ю. Синюгина.
В ходе своего выступления Т. Ю. Синюгина сообщила, что ведомство готово внести законопроект об изменении процедуры усыновления несовершеннолетних в Правительство.
– В течение полугода мы неоднократно с вами встречались. И поводом для наших встреч были заинтересованный и неравнодушный разговор и работа над законопроектом, который сегодня уже готов к тому, чтобы мы внесли его в Правительство, – сказала Т. Ю. Синюгина.
В декабре 2018 года членами Межведомственной рабочей группы при Минпросвещения России подготовлен законопроект «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации по вопросам защиты прав детей». Законопроект был размещен на федеральном портале проектов нормативных актов для широкого общественного обсуждения.
В законопроекте содержатся новые подходы к передаче детей-сирот на воспитание в семьи, которые позволят развивать институт опеки, совершенствовать условия для подготовки лиц, желающих взять в свою семью ребенка-сироту.
Впервые законопроектом предлагается ввести в федеральное законодательство понятие «сопровождение». Планируется, что этим полномочием будут наделены уполномоченные региональные органы власти и организации, в том числе НКО.
Отдельное внимание в документе уделено именно процедуре усыновления, туда добавлено положение о порядке восстановления усыновителей в обязанностях родителей, если раньше их лишили такой возможности.